Слуга тигра

Он прищурился, пытаясь разглядеть за деревьями на вершине кургана поминальную стелу, но ничего не вышло: за долгие годы сосновый лес захватил и вершину, и склоны. Если бы не статуи вдоль «дороги духов», никто не заподозрил бы в этих заросших холмах гробницы. Каменные львы, плывущие по пояс в земле, евнухи со стесанными лицами, воины без голов, завалившиеся на бок кони… Все являло собой картину запустения. В первый раз Сун Цзиюй, отвлекшись на плотоядное дерево, не заметил, какой печалью наполнено это место. А еще не заметил остатки заборчиков и одичалые дыни, сломанную тачку без колеса…

– Да здесь что, разбивали огороды? – недовольно пробормотал он. Ему стало тошно: неужто местные жители настолько не уважают мертвых?!

– После того как город впал в запустение, люди выживали как могли, чему тут удивляться! Плодородной земли тут мало, больше болот, но человек приспосабливается ко всему… – Ху Мэнцзы подошел к холмику на краю одного из огородов, похлопал его поросшую кудрявым клевером стенку.

– Рядом со статуей колесничего… Новорожденный брат Жэньчжи вместе с матерью, наложницей Вань. У него даже было какое-то имя… Нет, не могу вспомнить. А вон там, шагах в двадцати, стоял церемониальный зал. Неужели даже фундамента не осталось? Наверное, все растащили на кирпичи…

Он подбежал к указанному месту, принялся шарить в высокой траве.

– Нет, фундамент все еще есть! Лучше не подходи, он освящен. Дальше – гробницы императорских родичей. Ты ведь хотел с ними повидаться, пока ягненка-Сяньфэна не привели на заклание, так прошу.

Сун Цзиюй сделал шаг по заросшей тропе, бывшей когда-то настоящей дорогой, но остановился.

– А ты? Мы собирались подняться на курган вместе.

– И поднимемся, – Ху Мэнцзы достал из-за пояса веер и принялся обмахиваться, хотя солнце давно зашло. – Но зачем мне слушать твои разговоры с семьей? Зачем тебе вообще семья, которой ты никогда не знал?

Некоторое время Сун Цзиюй смотрел на него, не зная, как объяснить очевидное. Для горного духа, для тигра не существует родственных уз? Ху Мэнцзы сказал, что его родители просто ушли неизвестно куда, словно таков естественный порядок вещей…

– Люди… связаны судьбой и кровью, – медленно, подбирая слова, ответил он. – Мы никогда не будем одни, потому что за нашими плечами – весь наш род. Мне трудно объяснить тебе, прости.

– Мне уже пытались объяснить. – Ху Мэнцзы обернулся на маленький курган. – Но… Хушэни живут поодиночке, редко вдвоем. Мы связаны с тем, что нас окружает. Все это не просто мои горы, я и есть эти горы. Не знаю, понятно ли такое человеку.

«Я и есть эти горы». Сун Цзиюй попытался представить это: я – камни, я – деревья, я – водопад, я – воздух…

– Нет, – сказал он. – Человеку этого не представить.

– Я так и знал, – Ху Мэнцзы улыбнулся. – Пожалуй, только ван-е[7], бог места, мог бы меня понять. Ну давай, иди, уже сумерки опускаются.

Отчего-то вновь кольнуло тоской; Сун Цзиюй отвернулся и пошел к гробницам.

Сгущалась тьма; скоро он перестал различать очертания вросших в землю фигур и поморгал, меняя зрение. Открыл глаза – и отпрянул: по краям заросшей дороги, словно болотные огни, колыхались призраки. Тянулись иссохшие руки, темнели пустые глазницы… Многоголосый шепот полился в уши, но различить отдельные слова было невозможно.

– Сун…

– Молодой Сун…

– Какая радость!

Ожили, кланяясь ему, безликие евнухи, каменные воины преклонили колено. Наконец от толпы призраков отделилась фигура женщины с прической-тучей, позвякивающей золотыми колокольцами. Старомодные просторные халаты скрывали ее фигуру, колыхаясь вокруг, точно облако. Женщина эта была бы прекрасна, если б не жуткие раны на груди, словно кто-то бил и бил ее ножом, пока не выдохся. Шелк задубел от крови, казалось, темное пятно расплывается внутри призрака, как сгусток дыма.

– Молодой господин Сун, – пропела она глубоким, завораживающим голосом, тщетно закрывая прозрачными рукавами грудь. – Разве ты не узнаешь меня? Я твоя тетя Цзиньхуа, сестра твоей матери.

– Царственная тетушка, – Сун Цзиюй поклонился. Интересно, за кого она его принимает? О какой матери речь? – Кто, по-вашему, моя мать?..

– Дитя, разве твоя мать не принцесса Цзиньлань? Ты похож на нее, к тому же я чувствую кровь Сунов в тебе, а она так любила Сун Цзиюя! Кем еще ты можешь быть?

Принцесса Цзиньлань?.. Впрочем, этого следовало ожидать…

– Боюсь, много лет прошло с тех пор… Я не сын Сун Цзиюя, я его недостойный праправнук. Прошу, царственная тетушка, расскажите мне о принцессе! Моих скудных знаний не хватает, чтоб вас понять, – он снова поклонился.

Призрачная рука красавицы коснулась его щеки.