Слуга тигра

Следующие воспоминания всплывали как в мутном зеркале, словно Ху Мэнцзы как мог старался забыть их, а может, не придавал значения… Пока не потянулись вдруг сквозь ткань памяти ленты, будто кровеносные жилки, – ленты, когда-то алые, а теперь цвета бурой нутряной крови. И нет на них никаких стихов. Они стелются по земле, связывают щиколотки юного принца, перематывают запястья. Длинные пальцы Ху Мэнцзы с силой запихивают конец ленты в безвольно открытый рот, и последние искры сознания гаснут в больших темных глазах…

Сун Цзиюй, забывшись, рванулся к ним – прекратить это, спасти Хэ Ланя… Но прошел сквозь призраков памяти, как сквозь дым.

«…пока не иссякнет источник…»

* * *

Дальше – тьма. Липкая, вязкая, колючая. Сун Цзиюй продирался сквозь нее, как сквозь чащу, пока не столкнулся вдруг… с самим собой.

Теплый золотистый вечер, пылинки в солнечных лучах… И знакомая комната. Та, что стала потом его кабинетом.

– Ланьлиньского прекрасного вина густ золотистый аромат… – шепчет Ху Мэнцзы, и Сун Цзиюй из сна замирает на миг, прикрывает глаза, судорожно вдохнув…

Но вот наваждение улетучивается, он резко отталкивает наглеца.

Но румянец не исчезает, и в глазах… Не понять, гнев или нечто иное.

Сун Цзиюй поморщился. Либо это Ху Мэнцзы все запомнил не так, либо кое-кто умеет скрывать чувства хуже, чем думал.

Проклятье, неудивительно, что этот повеса не захотел отступаться! Нужно быть холоднее, сдержаннее…

Он шагнул из комнаты и попал в звездную ночь на вершине скалы.

Свежее воспоминание. Значит ли это, что уже близко конец…

В любом случае, лучше уйти отсюда, чем смотреть, как Ху Мэнцзы наблюдает за ним-из-прошлого и улыбается…

Он помотал головой и спешно спустился с тропинки. Что-то захлюпало под ногой, как болото. Не было больше горного простора, лишь трясина жирно блестела в лунном свете, насколько хватало взгляда. Подошва вдруг поехала на чем-то скользком, шелковом…

Рукав?!

Сун Цзиюй отпрыгнул, и вовремя – черное грязное существо в облепивших тело халатах вцепилось в мох, с трудом вытянуло себя из болотной жижи.

– Сяо Хуа… сяо Хуа! – звало чудовище дрожащим, знакомым голосом. – Сяо Хуа! Ответь учителю! Сяо Хуа!

Выбравшись, Ху Мэнцзы съежился на краю трясины. Длинные волосы слиплись сосульками, не разобрать было цвет одежд. Среди черноты лишь тигриные глаза горели золотом на человеческом лице, превратившемся в застывшую маску.

– Учитель найдет тебя… – он задыхался от слез. – Учитель сейчас…

– Довольно! – прогремел голос над его головой, и ливень ударил с ясного неба, смывая грязь и тину.

Блеснула серебром изысканная вышивка, перламутровые чешуйки заиграли в лунном свете. Сперва Сун Цзиюй не узнал мужчину, спустившегося на туманном облаке, но приглядевшись, понял: халат цвета морской волны, мягко струящиеся по ветру волосы, отливавшие зеленью, аккуратные усы и бородка принадлежали Лун Цяньжэню.

– Куда ты его дел?! – Ху Мэнцзы вскинулся ему навстречу. Ливень омыл его, придав облику хоть немного человеческого. – Болото – спорная территория! Верни мне его тело, тварь!

– Раз я тварь, то кто тогда ты? – холодно бросил Лун Цяньжэнь. – Ху Мэнцзы! Твоему поступку нет прощения! Его высочество наследный принц был сияющей жемчужиной наших земель! Сколько раз он приносил мне дары, как был вежлив и благодарен! Он почтил воды моей реки одним своим отражением, он был лучшим пловцом, что мне доводилось встречать, он…

Лун Цяньжэнь запнулся, нервно пощипал себя за бородку, еще короткую.

– Стань он императором, на нас всех снизошло бы благословение, да! И тебе выпала честь его хранить и растить! А что сделал ты?! Я все знаю, Ху Мэнцзы! Думаешь, он умер, убив себя? Нет! Он умер в тот миг, когда ты впервые коснулся его с грязными мыслями!

– Послушай… ты… – Ху Мэнцзы скрипнул зубами, его голос превратился в низкий рык. – Его нужно похоронить как подобает. Рядом с отцом и матерью.

– Убитых рядом с убийцей?! – так и взвился Лун Цяньжэнь. – Императорская семья погибла от его руки! Его прекрасное, нежное тело, которое моя река обнимала так часто, разорвут на куски, голову повесят на воротах! Нет! Нет! Никогда!

– Я не допущу э…

– Хватит! Не желаю ничего слушать!

– Лун Цяньжэнь! – от тигриного рева молодые деревца пригнуло к земле. – Отказавшись его хоронить, ты навлечешь проклятье на свою реку! Неужто ты думаешь, Небо это так оставит?!

– Пусть! Пусть хоть все тут превратится в болото, но ты, демон, и все эти жалкие людишки не получат моего принца! Теперь он мое дитя, вы все его недостойны! И особенно ты!

– Да. Я недостоин. Но прошу… – Ху Мэнцзы согнулся, утыкаясь лбом в мох. – Великий речной дракон. Верни мне хоть что-то… его подвеску, его кольцо… Чтобы я никогда не забывал свою вину.

– Пф! – Лун Цяньжэнь вскинул голову. – Я надеялся, ты скажешь, что хочешь умереть!

– Я… давно разучился хотеть. Моим стремлением было… посадить сяо Хуа на трон.

– Хм. Что ж, как скажешь.

Лун Цяньжэнь взмахнул рукавом, и меч вылетел из болота, сверкнув нетронутой сталью, упал перед Ху Мэнцзы.

– Забери это. Я смыл с него кровь его высочества и очистил от скверны, в моем дворце полно мечей получше!