Слуга тигра

– И я прошу прощения, чангуй Сун. Эта глупая женщина вспылила… – она вновь бросила печальный взгляд на Ху Мэнцзы. – Я видела тигров-оборотней. Видела чангуев. Видела… как благородный охотник становится безумным убийцей. Мое сердце разрывается, когда я представляю, как это происходит с братом Шаньюанем. Но… раз его чангуй заботится о нем, значит, он и вправду не до конца потерян.

– Но эта рана у него на лбу… он умирает. По крайней мере, человек не выжил бы после такого.

Ху Шаньнян покачала головой.

– Он умирает не от раны. Он не хочет жить. Мы никогда не говорили о том, что произошло во дворце, но я знала, что рано или поздно он себя убьет. В нем нет жизни, поэтому и дать новую жизнь он не способен. – Она кивнула на книгу в руках Сун Цзиюя. – Что это у вас? Записки лекаря? Может быть, там найдется укрепляющий отвар.

– Нет, это… – Сун Цзиюй вздохнул. – Я сам не до конца знаю, что это. Но здесь должна быть разгадка той тайны, которая нам открылась.

Он подал ей книгу и постарался объяснить происходящее так коротко, как мог. О тайных знаках. О цветочных лодках, мертвом императоре, лао Ма, Хэ Лане… По мере его рассказа Ху Шаньнян все больше бледнела.

– Давно же я… не бывала в этих местах, – слабо сказала она. – Люди призвали своего мертвого императора… Ритуалов призвания злых духов множество, но эти рисунки – нечто иное. Не нужно украшать волшебными символами города и лодки, чтоб дозваться мертвеца.

Сун Цзиюй попытался сосредоточиться на тексте, хотя даже от одного вида знаков его мутило.

– Вот схема, – он постучал пальцем по рядам точек рядом со знаками. – Она похожа на триграммы багуа[9], так же стояли люди на кургане в момент прихода Чжун-ди. А в центре был алтарь… Может быть, это ритуал перенаправления энергии?

– Не смотрите туда… – Ху Шаньнян положила маленькую теплую ладонь между его лопаток, направляя ци. – По вашим рассказам я решила, что они насильно удерживают душу императора в этом мире. Однако теперь мне кажется, что Чжун-ди, и при жизни слывший коварным, мог обмануть их и прекрасно устроиться: дворец на болоте, легковерные дурачки, приносящие дары…

Сун Цзиюй глубоко вздохнул, чувствуя, как горячая ци побежала по меридианам. В голове немного прояснилось.

– Возможно, его дух давно прозябал неупокоенным, – медленно, размышляя, проговорил он. – Его труп из разграбленного кургана выбросили в реку, река заболотилась, и там он мало-помалу построил свой «дворец». Прошли годы, в болоте начали прятать тела убитых девушек, иньская энергия напитала дух императора, и он… Допустим, он явился во сне гуну Цюю или дал знак, который тот безошибочно понял. Гун Цюй из семьи придворных звездочетов и гадателей, именно он рассказал лао Ма, что нужно делать. Лао Ма, одержимый жадностью, легко повелся на посулы призрачного императора восстановить справедливость и снова возвысить Чжунчэн и начал собирать для него иньскую ци уже намеренно… Но Декрет о преображении земель? – Сун Цзиюй поднял голову и поглядел на бушующую за окном непогоду. – Разве правители, даже мертвые, торгуются с подданными? Чжун-ди был так горд, что собирался править вечно, а тут купец и провинциальный дворянин просят обвалить какую-то горную дорогу… Да он бы посмеялся над ними, а потом убил за дерзость.

– Он слаб, но желает стать сильнее и потакает им, пока ему это выгодно… Шаньюань знает его лучше всех, он понял бы, чего хочет этот злой дух, – Ху Шаньнян резко взмахнула метелкой. – Где Бао Кэцин?

Сун Цзиюй опустил глаза. Хотел бы он знать… Ему представился барс, одиноко бредущий среди голых скал. Как он будет прыгать по ним теперь, лишившись половины хвоста?

– Они с лао Ху рассорились.

– Глупые коты! – вспылила Ху Шаньнян. – Нашли время! Вот что, чангуй Сун: я попытаюсь найти его, найти всех, кого смогу, и привести сюда. Если твари, кишащие в горах, служат такому могучему хозяину, мы должны сплотиться, поодиночке они сожрут нас. Вы же до тех пор поддерживайте жизнь Шаньюаня. Стоит ему умереть, и стены поместья падут. Не вздумайте отпускать его!

Она приказывала, но в глазах ее была мольба. Сун Цзиюй не знал, как любят друг друга тигры, и уж тем более хушэни, но Ху Шаньнян походила сейчас на старшую сестру, которой у него никогда не было. Терпеливая, нежная, но считающая своим долгом воспитывать любимого негодника.

Она подошла к постели, поправила на Ху Мэнцзы одеяло, будто это могло помочь.

– Если Шаньюань очнется… скажите ему, – вдруг попросила она.

– Что сказать? – Сун Цзиюй нахмурился.

– Вам виднее. Если есть, что сказать… не держите в себе. Что бы там дальше ни случилось. Другого раза может не быть, я знаю это. Даже для духов… не существует вечности, – Ху Шаньнян поклонилась и вышла, закрываясь рукавом от дождя.

Сун Цзиюй проводил ее до ворот и снова вернулся к Ху Мэнцзы. Не хочет возвращаться, значит… Говорил, что убьет Чжун-ди еще раз, но кто способен дважды погубить того, кого любил?

«Император убил моего чжицзи».

Нет, для него родственная душа давно умерла. Человек, против которого он послал принца Чжунхуа, был мучителем, запершим его в клетку, и только.