Слуга тигра

Хэ Лань рассмеялся и толкнул пятками коня. Мгновение – и он скрылся в чаще. Сумеречный молчаливый лес поглотил его, заглушил даже стук копыт. Только где-то вдалеке скворец повторял и повторял однообразную трескучую песню.

Сун Цзиюй набрал повод, и Бархат стрелой взлетел над низеньким подлеском, оскорбленный – как кто-то смел состязаться с ним в скорости?!

Влажный, пропитанный запахом цветов и гнили воздух ударил пригнувшемуся к гриве Сун Цзиюю в лицо. Копыта глухо стучали по перепревшей листве: туп-туп, туп-туп, туп-туп. Звук тонул в густой зелени, застревал в переплетенных над головой ветвях.

Хэ Ланя все не было видно. «Как бы не сверзился с коня», – тревожно подумал Сун Цзиюй.

И вдруг темная фигура возникла прямо перед ним посреди старого, покрытого изумрудным мхом бурелома. Хэ Лань застыл неподвижно, сжимая повод коня, и Сун Цзиюй вдруг понял, что его одежда не черная. Это цвет запекшейся крови, такой темной, что осталась лишь тень живой красноты.

Как на лепестках черных орхидей, цветущих повсюду, куда ни кинь взгляд.

Хэ Лань обернулся, бледный в лесных сумерках.

– Осторожнее. Здесь начинается болото.

Он сломал об колено пару сухих ветвей, столкнул с тропы неизвестно откуда взявшийся пень – тот влажно чмокнул, наполовину уйдя в трясину. Взяв своего коня за повод, Хэ Лань повел Сун Цзиюя в звенящий комарьем сумрак.

Бархат дрожал, то и дело передергивая шкурой и высоко поднимая тонкие ноги. Болото ему не нравилось.

Наконец Хэ Лань ступил на траву, усыпанную алыми ягодками, – кусты, сгрудившиеся вокруг, роняли их, как капли крови.

– Я поговорил кое с кем из стражи. Бывший магистрат ходил сюда. – Хэ Лань сорвал горсть ягод и одним махом отправил в рот, облизнул заалевшие пальцы.

Воздух звенел от гудения насекомых; Бархат остервенело махнул хвостом, шлепнув заодно и Сун Цзиюя, но комаров, или кто там роился над поляной, это не впечатлило.

Сун Цзиюй сразу же зачесался, а вот Хэ Ланя эти твари как будто не трогали.

Дальше пришлось идти пешком; под сапогами чавкала вода, мох кое-где пожелтел, на гниющих стволах остались рваные раны, слишком широкие даже для следов тигриных когтей.

– Что мы ищем? – спросил Хэ Лань. Он легко и тихо ступал даже по болотной жиже, срывая то ягоды, то стебельки каких-то трав.

– Я подозреваю, что сюда могли вывозить тела убитых девушек с цветочной лодки. – Сун Цзиюй указал на очередное исцарапанное бревно: – Похоже, будто что-то тащили, как думаешь? Тачку, волокушу… Ты видел здесь какие-то болотные «окошки», в которых можно было бы утопить тела?

– Я поищу, но… неужели вы хотите прямо сейчас… вытащить кого-нибудь? А если… А если там будет мертвый принц? – Хэ Лань обхватил себя руками. – Что, если плохое случится?

Сун Цзиюй погладил его по плечу:

– Сейчас я никого не смогу вытащить, даже если захочу. Отчего ты боишься принца?

Хэ Лань посмотрел на него большими черными глазами.

– Он же был безумный. И так силен, что его не могла остановить даже императорская стража. Просто… просто шел и убивал всех, кого видел. Вдруг он снова это сделает? Начнет всех убивать и не остановится?

– Глупости. Призраков не существует.

– Откуда вы знаете… что их не существует?

Вопрос этот неожиданно поставил Сун Цзиюя в тупик. Он мог бы ответить: потому что я не видел их, но не все, чего он не видел, не существует… Верованиям в духов многие сотни, если не тысячи лет. И все же в столице было принято насмехаться над суевериями…

– Даже если они существуют, я не позволю им причинить тебе зло, – сказал он. – Господин Ху поведал мне, что раз я представитель императорской власти, я могу приказывать духам, – он усмехнулся, не веря, что говорит это. Но юнца хотелось успокоить…

Это сработало. Хэ Лань оживился вдруг, улыбнулся.

– И правда. Но у вас должна быть при себе магистратская печать! Ее вида духи не выдерживают.

Сун Цзиюй похлопал себя по груди, где за пазухой лежал мешочек с печатью:

– Не переживай. Давай лучше поищем воду.

Печати следовало бы находиться в зале суда, но Сун Цзиюй, повинуясь странному наитию, захватил ее с собой. Похоже, местные суеверия начали действовать и на него.

Хэ Лань улыбнулся его жесту и тихо исчез в зарослях. На болото опустилась комариная, звенящая тишина – ни шелеста, ни ветерка. И постоянное ощущение чьего-то взгляда, давящего на затылок. Неужели…

Сун Цзиюй круто обернулся, и ему показалось, что он видит пеструю шкуру… Но то оказались лишь пучки жухлой, умирающей травы вперемешку с черными ветками. Да и что тут делать тигру? Вряд ли повелителю гор захочется пачкать мех и охотиться на уток.

Он покачал головой и двинулся вперед, выискивая новые следы волокуши, но чем дальше, тем гуще становились заросли, тем плотнее мох охватывал деревья.

Он пропустил миг, когда вода, чавкающая под подошвами, обняла щиколотки, а когда ступил на предательски легкую кочку, было уже поздно.