Слуга тигра

– Для самого темного из дел – чтения, – Сун Цзиюй порозовел от удовольствия. – Я готовился здесь к экзамену. А нашел случайно, просто увидел старого рыбака, исчезающего среди камышей. Выше, на отшибе, его дом, а в камышах он прячет лодку, – Сун Цзиюй указал в густые заросли. – Признаться, я подумал, что он контрабандист…

Он покачал головой, все еще недовольный своей ошибкой. Лао Ван оказался чудесным человеком…

Споро раздевшись до штанов, он спрыгнул в воду и подал руку Чжу Фэнлуну.

– Спускайтесь, ваша светлость, здесь мелко.

– Что ж, не могу отставать от тебя. – Чжу Фэнлун аккуратно свернул халаты, снял нательное белье, оставшись в одних штанах.

Он точно занимался цигуном: тело у него было крепкое, стройное, при каждом движении видно было, как перекатываются под гладкой кожей мышцы.

На груди темные вьющиеся волосы, не слишком густые, но от пупка к завязкам штанов спускается темная дорожка. Из-за всех его шелков и сдержанных жестов Сун Цзиюй забывал порой, что перед ним мужчина, слывший прекрасным наездником и стрелком из лука.

Чжу Фэнлун, смеясь, хлопнул его по руке и, спрыгнув с берега, в два быстрых шага оказался на глубине, вошел в воду, словно калан, поплыл мощными гребками среди солнечных бликов.

Сун Цзиюй воспринял это как вызов. Нырком войдя в воду, он принялся нагонять Чжу Фэнлуна и нагнал уже неподалеку от стены перешептывающихся камышей. Он коснулся ладонью крепкого плеча и сразу же перевернулся, поплыл назад, будто в салочки играя.

Чжу Фэнлун принял вызов: догнал, подло обхватил за пояс, утягивая за собой.

Сун Цзиюй охнул от неожиданности. Прохладная вода, прохладные руки, а ему жарко так, что река сейчас закипит!

Он вывернулся рыбкой; оба всплыли, отфыркиваясь, и, глядя в смеющиеся глаза Чжу Фэнлуна, Сун Цзиюй понял: это лето он никогда не забудет.

* * *

Так они и сблизились: быстро и легко, словно и вправду родственные души, Чжун Цзыци и Юй Боя из легенд.

Пять лет спустя Чжу Фэнлун стал министром церемоний. Ненамного от него отстав, Сун Цзиюй получил должность шиюйши, старшего следователя в цензорате.

Шли годы, а их духовная близость только крепла. Разумеется, о них ходили разные слухи, много раз их пытались оговорить, подсидеть…

Может быть, поэтому он не сразу поверил, что Чжу Фэнлун, его Лун-гэ, действительно мог…

* * *

Господин Оуян Лэй носил на шее шарф даже летом. Позже Сун Цзиюй узнал, что он скрывает следы петли – веревка, слава Небу, сорвалась с балки.

Голос у господина Оуяна был тихий, хриплый, взгляд – в пол. Каждое слово – будто из сухого отчета.

– Мы не смеем отрывать вашу милость от дел. Однако представителями наших торговых домов составлены были некоторые… письма.

На веранде чайного дома «Самшитовый покой» гулял ветер, листы трепетали в пальцах господина Оуяна, будто желая улететь.

Если бы они и вправду улетели тогда…

На дешевой рыхлой бумаге поставили свои печати больше десятка людей. Каждый пунцовый оттиск – как отметина стыдной болезни.

Мясники, торговцы рыбой, красильщики, торговцы шелком и парчой, ткачи, ювелиры. Фамилий хватило бы на целый квартал.

– Раз двор больше не нуждается в ваших услугах, я ничем не могу помочь, – сухо ответил Сун Цзиюй, отодвинув прошение. Он привык, что от него требуют не справедливости, а участия в чужих дрязгах. Следующим на стол ляжет мешочек драгоценных камней или редкая книга…

Однако руки господина Оуяна были пусты.

– Поймите меня правильно, цензор Сун, – он упорно не поднимал головы, разговаривая с отражением Сун Цзиюя в чайной чашке. – Мы, недостойные, не смеем и надеяться на милость его величества, но, искренне любя его и желая уберечь, обязаны предупредить: люди, занявшие наши места, – воры. Министр двора Чжу не заботится об императоре – лишь о своих покровителях и родичах. Мы поколениями пеклись о нуждах Запретного города, гордились тем, что можем служить. Нас отбирали сообразно честности и качеству товаров. Теперь же мы разорены проходимцами.

Сун Цзиюй сдвинул брови. Значит, на этот раз не попытка подкупа, а выпад в сторону Лун-гэ.

– Как вы смеете клеветать на хоу Чжу? Он в высшей степени прозорливый человек. Если, по его мнению, вы, Оуян, неспособны достать жемчуг, достойный императорского театра, значит, вы не заслужили своего места!

Он говорил грозно, но внутри был холоден. Сколько раз уже слышал подобное?

«Чжу Фэнлун слишком расточителен», – ведь в сороковой день рождения его величества предложил раздавать хлеб беднякам.

«Чжу Фэнлун посмел нарушить ритуал», – ведь, увидев, что на церемонии поклонения предкам принцесса падает в обморок, бросился вперед и подхватил ее.

«Чжу Фэнлун выбил теплое местечко любовнику», – это уж совсем смешно.

И вот теперь – Чжу Фэнлун и кумовство.

– Уйдите, пока я не приказал слуге всыпать вам палок! – бросил он.

Но господин Оуян не сдвинулся с места. Медленно поднял глаза.