Слуга тигра

– Хэ… а, яогуай-цветок, – лицо мастера Бао приобрело печальное выражение. – Послушай-ка, Цзиюй… Ты не прав, Шаньюань не такой. Мы все, и духи, и оборотни, иначе устроены, чем люди. Вы выживаете, строя города, торгуя и воюя. Для всего этого нужен холодный ум и душевный порыв. А мы выживаем, как звери, делая то, что велит наша природа, не задумываясь лишний раз. Вот поэтому люди и совершеннее нас. Природа демона-цветка – питаться живой ци, ему ты и вправду больше не друг и не брат, или кто вы там друг другу. Но вот для духов-оборотней это значения не имеет, мы не тянем силу из людей, да и вообще редко с ними связываемся – нас питает наша земля. Иногда дух может искренне полюбить человека. И тогда он на шаг ближе к божественному возвышению. Но людской век так короток…

Мастер Бао улыбнулся каким-то далеким воспоминаниям, но глаза остались печальными. Этот взгляд… Сун Цзиюй знал его. И не удержался от вопроса:

– Вы когда-то любили человека?

Мастер Бао призадумался, закусил прядь волос, видно, за неимением хвоста.

– Не знаю, что люди подразумевают под этим словом. Я готов был защищать ее ценой жизни, это правда. Для меня радостно было жить с ней на одной горе. Встречать рассвет на вершине и знать, что внизу она тоже проснулась. Показывать ей приемы… Кхм. Она не была моей ученицей, не думай. Просто жадной до знаний девчонкой.

– Вот как? – Сун Цзиюй улыбнулся. – Она знала, кто вы такой?

– Знала. Сразу поняла. Да я и не скрывался, мой человеческий облик она увидела не сразу. У меня тогда с людьми разговор был короткий – среди князей пошла мода на шубы из меха белого барса. Столько моих сородичей они истребили! Скольких охотников я сам убил… Юн Аньцзин повезло, что я сразу понял, какая она безобидная дурочка, – мастер Бао печально хмыкнул. – Взяла да поселилась чуть ниже моего поместья, ни в какую не хотела уходить. Разводила коз, разбила какой-то огородик, читала свои книжки, тренировалась. Пришлось ее прогонять.

– И как, она ушла?

– А ты как думаешь? – мастер Бао покосился на него, будто решил, что над ним смеются. Щеки его слегка порозовели.

– Думаю, что вряд ли, – Сун Цзиюй наконец отодвинулся, приподнялся на локте, чтобы удобнее было говорить. Голова уже почти не болела. Интересно, что такое мастер Бао с ним сделал? – Я бы не ушел.

– Наверное, не ушел бы, – мастер Бао улыбнулся. – Ты бесстрашный наглец, магистрат Сун. И она была такой же: если что-то решила, никогда не отступится. Сначала я насылал шепоты и видения. А она только усерднее медитировала. Потом позвал на гору парочку волков, чтоб таскали ее коз. Поганка эта их едва не перестреляла. Пришлось напасть самому…

Он задумался, глядя куда-то вдаль.

– Мы сражались. Она с ножом, я в зверином обличье. Она оставила мне шрам на плече, я оставил ей шрам на груди. Я навалился на нее, нож вонзился глубже… Я уж решил было, что придется биться не на жизнь, а на смерть, как вдруг увидел ее глаза. И подумал: «Да что ж я делаю?!» Да, она была человеком, но не наглым князем. Не охотником, который спит и видит, как бы барса добыть. Молоденькие человеческие девушки бегут в горы не от хорошей жизни, а я, в своей неприязни к людям, совсем обезумел, – он вздохнул. – А еще я понял… Она ведь знала, кто я. Специально вонзила нож так, чтоб не убить, но и отступать не собиралась. У нее была только одна попытка меня прикончить – будь я диким зверем, разозлился бы от боли, и конец. Но она поверила в меня. Поверила, что баошэнь выше того, чтоб загрызть человека. И я отступил…

– А что было потом?

– Я ушел. Пусть живет, если ей так нравятся эти неприветливые места! А она… поставила мне алтарь, оставляла подношения. Я смотрел, как к ней приходят другие мальчишки и девчонки, которым некуда идти. Как они строят себе настоящую обитель. Как народу становится все больше… – мастер Бао вздохнул. – Много там было хороших бойцов и умников, но Юн Аньцзин выделялась среди всех: была быстрее, сильнее, за словом в карман не лезла. Они ее прозвали «Бессмертная пика Баошань» за глубокое понимание сути вещей и ясность мысли. А себя соответственно – «Школа пика Баошань».

– Школа пика Баошань? Я читал о ней в исторической хронике, – Сун Цзиюй нахмурился. – Кажется, ее главы пытались отравить императора Чжун-ди и тем навлекли государев гнев на все даосские школы. Все они были разгромлены в одночасье…

– Не стала бы Юн Аньцзин никого травить! – вспылил мастер Бао. – Не такая она была! Я же… потом узнал ее лучше.

– Насколько лучше? – смущенно кашлянул Сун Цзиюй.

– Не настолько, – печально усмехнулся мастер Бао. – Однажды я отдыхал на скале и увидел человеческого детеныша, такого маленького, кругленького. Он заблудился в горах, ходил и ревел. Пришлось принять человеческий облик и отвести его в храм. Оказалось…

Он помедлил, вздохнул.

– Оказалось, это детеныш Юн Аньцзин. Завелся у них там, а я и не заметил. Много детей в этой их школе бегало… Юн Аньцзин и ее муж, как его там, Цао Ишэн, обрадовались, что я нашел их сына. Попросили меня погостить у них. Я им сказал, что странствующий мечник…