Слуга тигра

Лао Ма снисходительно покачал головой.

– Разве какое-нибудь чудище посмеет осквернить столицу? Вы лучше моего знаете, что мы под защитой. Не волнуйтесь так, уважаемый старший брат. Смерть магистрата – это лишь досадная случайность, не более, она ни на что не повлияет, все наши чаяния исполнятся в лучшем виде. Междувластие нам на руку, а там, глядишь, пришлют и кого посговорчивее. Откушайте рыбки!

Гун Цюй тяжело вздохнул, но не стал спорить, взял палочки.

Сун Цзиюй усмехнулся. Под защитой они, как же. Может, местные даосы и молятся у себя в храме, чтоб духи не забредали в город, но, видно, не слишком усердно, раз Ху Мэнцзы разгуливает себе, где хочет, и кого хочет ест.

Он еще немного посидел, но лао Ма и гун Цюй переключились на обсуждение карпа и ничего полезного больше не сказали.

Заскучав, он поднялся и пошел искать Ма Сяньфэна. Когда ты бесправный призрак, каждый союзник на счету.

* * *

Молодого господина Ма трудно было узнать.

Небритый, непричесанный, в криво подвязанном халате, залитом вином, он казался тенью самого себя. Сидел в углу темной комнаты, глядя, как дождь накрапывает в саду, и будто бы даже не моргал. Вокруг валялись смятые листы бумаги, разбитая нефритовая тушечница поблескивала в углу, от нее тянулся длинный черный след.

«Кажется, я преувеличил способность юношей все забыть и идти дальше», – подумал Сун Цзиюй. Вздохнув, он присел рядом.

«А я ведь не могу даже тебя утешить», – подумал он и на всякий случай попробовал ласково погладить Ма Сяньфэна по голове.

Тот вздрогнул, отшатнулся, глядя сквозь Сун Цзиюя.

– Кто здесь?!

Сун Цзиюй от неожиданности отдернул руку. Что там лао Ма говорил о том, как сын боится призраков? Неужели…

– Сяньфэн, – на пробу позвал он.

Тот не откликнулся. Встал, нервно заходил по комнате.

– Может быть, отец прав, и я схожу с ума, но… старший брат! Старший брат, если ты ищешь отмщения, дай мне знак, прошу!

«Да как же мне дать тебе знак», – раздраженно подумал Сун Цзиюй. Он попробовал со всей силы пнуть стол, но бумаги даже не шелохнулись – возможно, не хватило гнева.

Он попробовал снова, теперь уже вложив ци, но вместо знакомой янской горячей энергии сквозь его тело потекла холодная иньская. Он поперхнулся от неожиданности, прервал поток.

Ма Сяньфэн замер посреди комнаты, отчаянно оглядываясь. Сун Цзиюй приблизился к нему осторожно, чтоб не напугать случайно. Взял за плечи.

– Я здесь, Сяньфэн…

Тот съежился, будто от холода, глаза его забегали. Все же испугался.

– С… старший брат… если… если хочешь мне что-то сказать, приди во сне, или… или явись видением… чтобы я знал, что это ты… а не голодный дух…

«Да в тебе есть-то нечего, – подумал Сун Цзиюй недовольно. – Тощий, как недокормленный жеребенок…»

Он отошел и, не теряя надежды, попробовал с разными предметами: толкнул вазу, попытался размазать чернила, хлопнуть дверью… Все было без толку. Как же другие призраки это делают? Если все так беспомощны, откуда же столько страшных историй?!

Мальчишка тем временем с горьким вздохом сел обратно за стол и, беззвучно плача, вцепился в кувшин, принялся глотать вино прямо из горлышка, словно пьяница. Правда, надолго его не хватило – не допив, он упал лицом в рукав и горько разрыдался. Постепенно всхлипы сменились легким похрапыванием.

Сун Цзиюй только вздохнул. Протянул руку, чтобы погладить его по голове на прощание – и тут все закружилось, затуманилось, словно это он опьянел…

Он моргнул – и вдруг снова оказался в саду поместья Ма. В этот раз звуки текущей воды отдавались эхом, двоились, земля и деревья двигались непрестанно, блеклые, смазанные. Ма Сяньфэн стоял на том самом мосту, из-под которого его выловил Сун Цзиюй, и смотрел в воду, будто намереваясь прыгнуть. В этом странном месте он снова был собой: причесанным, одетым с иголочки юным господином, но лицо оставалось безжизненным.

«Что за чертовщина?», – подумал Сун Цзиюй. Он подошел ближе, позвал:

– Сяньфэн?..

Тот обернулся… и немедленно заключил его в объятия, сжал крепко, оставив всякие приличия.

– Старший брат…

– Сяньфэн, – Сун Цзиюй обнял его в ответ и заметил вдруг, что его собственная рука на плече у юноши выглядит словно лапа оборотня: пальцы то выгибаются, то слипаются. Жу Юй говорил, нельзя смотреть на свои руки во сне – испугаешься. Так это… сон?

Ма Сяньфэн прижался к нему, зарыдал отчаянно, но через мгновение кое-как справился с собой, отстранился… но не отпустил.

– Я просил тебя прийти. И ты пришел.

– Конечно, я пришел… – Сун Цзиюй похлопал его по спине и отстранился. – Мне жаль, Сяньфэн.

– Но почему… что с тобой случилось? Мне сказали, ты умер ужасной смертью… – молодой Ма снова сжал его плечи, будто клещами. – Если это тигр-оборотень, я найду его! У меня прекрасные гончие, я соберу всех, кого смогу, выслежу его и убью!

Сун Цзиюй представил себе, с какой легкостью Ху Мэнцзы перекусит мальчишку напополам, и покачал головой:

– Чушь. Кто-то перерезал мне горло, Сяньфэн. И я хочу узнать, кто. А для этого мне нужно все же найти хозяина «Алой лилии».

Ма Сяньфэн нахмурился.