Смена

– Так вот, это вышки, на которых зажигали костры в случае чего. Если, допустим, враг нападает у границ, то на самой границе зажигали костер, его видно было на следующей вышке. Те как заметят, то на своей зажигают, и так далее. Эта система быстрее любого гонца, которого, к тому же, могли перехватить и убить. Благодаря этому, в столице практически моментально узнавали, что где-то границу крысы прогрызли. У нас такая же система была. Коридор длинный и не побежишь ведь стучаться в каждую комнату, что проверка идет. На противоположных стенах комнаты были розетки, смежные с соседскими. Если в начале коридора засветилась комендантша, то первая комната подавала сигнала соседям.

– Как?

– Ну как-как. "Шухер", "Атас" и прочее вперемешку с матами. Как же тут не материться? Удовольствие все прервали. А если кто с дамой был? Я помню, сидел такой весь франт, девчонку обрабатывал. Тут проверка. Мы от страха аж протрезвели. Как комендантша ушла, так мы и прекратили посиделки. Она не такая уж симпатичная оказалась, даже напротив.

– Как же ты так не заметил вначале вписки, что она не огонь?

– Да я ее уже подбуханный зацепил, пошел с корешем на курилку после бутылочки, он там себе компашку нашел и свалил, а я эту девчонку зацепил и повел в хоромы. На самом деле, слава всему пантеону, что уберегли меня от той крокодилицы. Вообще, как напьюсь, так становлюсь слаб на передок, в этом моя проблема.

– На задок слаб не становишься? – Никита ударил Лешу в плечо и засмеялся, вместе с подхватившим Женей.

– Как ты?

– Хорошо, спасибо, что спросил. Сам как?

У Леши не получилось метнуть стрелку.

– Иди в задницу. Про что я говорил? А, так вот. Что мы только в общаге не делали: по лестницам варанами ползали, через окна на простынях выпивку на четвертый этаж затаскивали. Даже в душ когда ходили, то все вентили оторвем и местами поменяем. Кстати, кто в душе в общаге не мылся – жизни не видел. Сказка, а не душ. Просто струя толстенная херачит по тебе с потолка, мойся как хочешь. Еще и коллективно моешься. Кабинки – просто разделенные стенками друг напротив друга. Дурь. Поворачиваешься, а на тебя волосатый дядька пялится, пока причиндалы моет. Как в тюрьме, ей богу. Но в мужском еще куда не шло. В женском страшнее ада, мне девчонки рассказывали. Заходишь в кабинку после какой-нибудь бабилы, а там прокладка использованная на стене прилеплена. Я думаю, что это не специально было прилеплено. Просто после использования ее обычно скручивают, чтобы выкинуть. Наверное, тут тоже самое, просто скрученную приклеили, забыли, а она из-за воды распрямилась.

Никита и Женя смотрели на Лешу с улыбками до ушей, периодически выстреливая слюнями от смеха в кулак.

– Вы тупые что ли? Вы с девушками никогда не жили? Они все так делают.

– На стены в душе клеят? – Никита не унимался, доводя Женю до слез.

– Скручивают! Долбанные девственники, ничего я вам больше не скажу.

Никита и Женя шли, держась за животы. Через пару минут они успокоились.

– В квартире, конечно, таких проблем нет. – Начал Никита.

– У тебя вообще похожих проблем нет, ты единственный раз наедине с девочкой был еще в детском саду, когда вы с ней договорились друг другу свистелки-перделки показать. Только она тебя развела, ты ей показал, она над стручком посмеялась и убежала всем девчонкам рассказывать.

– Ух, тупые девки! – Женя показал угрожающий кулак, пародируя Никиту в тот момент.

– Смотрите все, проснулся юморист, – Никита с улыбкой ответил Леше. – Про девок раз заговорили, помню тоже историю. Собирались мы на квартире у одного моего товарища, по-моему, день рождения чей-то был, но не хозяина квартиры. Бутылочки пустеют, я винцо попиваю пакетное, все остальные уже растерялись где-то по периметру квартиры. Заметил я с начала вечера одну деваху, симпатичная вроде. Но только симпатичной она мне казалось всего первых несколько минут вечера, пока выпивать не начали, там она в такую киску превратилась, что поджилки при ее виде начинались трястись от желания. – Никита театрально прикусил кулак, закатывая глаза, – все при ней, все как надо. Я все к ней ближе, все ближе, даже имя ее узнал. Правда, сейчас уже не помню, но это сути дела не меняет. Замечаю, что не у меня одного на нее планы, товарищ мой тоже засматривается и пытается ее разговорить. Она уже плохо разговаривала. Она себе полный бак горючего уже заправила, пила почти полными стаканами водочку – а может и это тоже в ней привлекло, не знаю. Сейчас уже глазёнки ее на одной точке стояли, почти без сознания была. Товарищ мой говорит, мол, пойдем покурим. Естественно, курить я не собирался, но при этом думаю: "еще пять минут, она отключится, можно будет брать тепленькую". Это ведь как говорится: "мертвая женщина еще пять минут женщина". Выходим на балкон, он мне в лоб сразу: "брат, не будем же мы с тобой ссориться из-за какой-то шкуры, верно ведь говорю?". Все верно он говорил, братву ведь не меняют на подобное. "Давай вместе ее оформим по доброй старой схеме сунь-вынь?". А почему бы и нет? Выходим мы с балкона…

– Кхм-кхм!

Вожатые обернулись.

– Мы все еще здесь, вообще-то.