Смерть домохозяйки и другие тексты

Вторая – это нечто, имеющее уродливую форму: беззубый рот старика, непомерно толстая колонна античного храма. Подобные идеалы менялись на протяжении истории, и именно это интересует Эко. Возьмем, например, безобразного Приапа, божество с гигантским детородным членом, свисающим до колен. Приап был сыном Афродиты и богом плодородия. Звучит мило, но на самом деле над Приапом все потешались. Он ведь был совершенно несуразный. Так что он не имел успеха у женщин и вынужден был довольствоваться тем, что стоял столбом посреди полей, оберегая урожай. Его также использовали в качестве пугала.

Непристойно большое, особенно у мужчин, вызывает насмешки. А в случае с женщинами? Ничто не вызывает отвращение столь сильное, как женское уродство. Почему так? Эко не разъясняет, но отвращение наверняка было бы меньшим, если бы женщина не считалась воплощением красоты – будь то Мадонны и Венеры Боттичелли или грациозные дамы с золотистыми локонами на полотнах Россетти.

Увядание красоты напоминает нам о бренности всего сущего. Стоит взглянуть на уродливую женщину, да еще и старуху, и мы услышим дыхание смерти за спиной. Женское уродство – оплеуха цивилизации.

Вот как говорит римский поэт Марциал:

Хоть видишь столько, сколько видит сыч утром,
И пахнешь точно так же, как самцы козьи,
И как у тощей утки у тебя гузка,
И тазом ты костлявей, чем старик-киник;
Хоть, только потушивши свет, ведет банщик
Тебя помыться ко кладбищенским шлюхам <…>
Пускай могильщик пред тобой несет факел:
Один лишь он подходит для твой страсти[105]

.

Между строк в книге Эко легко распознать контуры типичного западного нарратива о мужчинах, власти и потенции. Эта книга – шкатулка, до краев наполненная жемчугом, уродливым жемчугом; она напоминает рассуждения Жоржа Батая об эстетике большого пальца ноги.

Вопрос в том, удалось ли Батаю приблизиться к раскрытию тайны уродства. Человек делает всё возможное, чтобы возвыситься над грязью земной, а большой палец постоянно напоминает человеку о его сути (дитя природы) и участи (смерть). Большой палец ужасен и трупоподобен, но в то же время он наделен гордыней. Мало того, что большой палец ноги насмехается над человеком, – он унижает его. Он напоминает человеку о его обреченной на провал борьбе с природой. Большой палец говорит: помни о смерти!

Разве не удивительно, что многие считают уродством, если женщина летом выставляет напоказ не накрашенные ногти на ногах? Иными словами: демонстрируй, на здоровье, свои прелести; свой пышный бюст, свой мягкий живот и красивую задницу, но избавь нас от созерцания твоих нахальных больших пальцев на ногах, пока они не отмечены знаками цивилизации.

Фотограф как социолог: Август Зандер

Впервые опубликовано в газете Dagens Nyheter 24 декабря 1995 года под названием «Яркие представители своей группы».

Август Зандер – один из самых крупных фотохудожников ХХ века, но его проект устарел с самого начала. Зандер вошел в историю благодаря внушительному циклу фотографий, который, по замыслу автора, давал бы обобщающую картину человека и общества. Уже само название цикла – «Menschen des 20. Jahrhunderts» («Люди ХХ века») – свидетельствует о смелой (чтобы не сказать безрассудной) заявке на энциклопедичность.

Зандер намеревался задокументировать немецкое общество. И, что еще важнее, осуществить это он хотел с научным подходом, в духе социологического исследования. Сначала он работал в студии, но очень скоро, где-то в 1910 году, он начал сам отбирать тех, кого ему хотелось сфотографировать. Зандер колесил на велосипеде с аппаратурой по сельским уголкам страны, прежде всего по Вестервальду, расположенному неподалеку от Кёльна, родного города фотографа. Именно там Зандер сделал одну из самых известных своих фотографий – «Крестьяне идут на танцы» (1914). На снимке трое молодых людей в выходных костюмах позируют, стоя на тропе, на фоне сельского пейзажа.

Будучи частью тщательно продуманного целого, это фото вместе с тем обрело собственную жизнь: оно словно воплощает собой всё поколение молодых людей на пороге военной катастрофы. Джон Бёрджер написал блестящее эссе[106] о мужских костюмах, в котором вся история классового общества таится в складках черной шерсти. А спустя несколько лет после выхода эссе упомянутая фотография легла в основу внушительного дебютного романа Ричарда Пауэрса «Трое крестьян идут на танцы» (1985).