Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье

А впрочем, хотя я о Вас наслышан, но Вы, господин Филиппов, не так умны, чтобы меня найти.

Ваш покорный слуга, не хотел подписываться, Вы всё равно знаете меня,

Митька Весёлый

P. S. Для осуществления моей цели осталось немного. Когда я исчезну, Вы никогда не услышите обо мне. Жаль, что я не могу подписаться именем, данным мне при рождении.

Владимир Гаврилович только пожал плечами и усмехнулся. Конечно, неприятно получать такие письма, но они добавляют желания быстрей познакомиться с автором.

Начальник сыскной полиции протянул письмо Льву Ивановичу. Последний прочитал и с удивлением посмотрел на Филиппова.

— Однако, — после некоторого молчания пристав покачал головой, сжал губы и вновь повторил, — однако. Что вы об этом думаете?

Лицо Владимира Гавриловича омрачилось, на скулах заиграли желваки.

— Константин Всеволодович, вы нас обрадуете?

— Увы, — господин Брончинский вытирал полотенцем руки, — Владимир Гаврилович, к сожалению, нечем. Следов они не оставили, делали всё с аккуратностью и тщательностью. Сперва освободились от прислуги, а уже потом занялись хозяином и пересмотрели все шкафы, комоды и кабинет.

— Каким способом убит Николай Константинович?

— У меня сложилось впечатление, что он умер во сне. Но об этом лучше расскажет Пётр Назарович, — эксперт кивнул головой в сторону старшего врача Военно-полицейского управления, статского советника Стеценко.

— Предварительный осмотр ничего не дал, действительно, на первый взгляд кажется, что господин Преображенский умер во сне.

— Во сне? — подал голос пристав.

— Представьте себе.

— Это что-то запредельное, если не сказать потустороннее.

— Владимир Гаврилович, чтобы не гадать о причине смерти, я посоветовал бы вам дождаться полного вскрытия покойника.

Филиппов, хотя и ломал голову над свалившейся непонятной задачей, здравого рассуждения не терял. На самом деле, господин Преображенский не мог умереть собственной смертью. Цветущий мужчина, полный сил и здоровья, в одночасье отправляется на небеса с благодушной улыбкой?.. Теперь о грабителях: они проникли в квартиру, открыв дверь ранее украденным ключом, и сразу же возник ещё один вопрос.

— Лев Иванович, вы сказали, что когда сюда явился посыльный от вас, то дверь оказалась открытой.

— Так и было.

— Понятно, — начальник сыскной полиции направился ко входной двери, там осмотрел на внутренней стороне щеколду. — Стало быть, на ночь закрывать не стали? — задал он вопрос самому себе, потом направился к камердинеру. — Скажи-ка мне, Антип, вечером щеколду в квартире закрывали?

— А как же, — Антип нахмурил брови, — это входит в мои обязанности. И вчера, когда Николай Константинович отошли ко сну, я погасил лампочку и закрыл щеколду.

— В котором это было часу?

— Простите, господин Филиппов, но я за временем не следил.

— Благодарю.

Уже в коридоре пристав тихо спросил:

— Что-то не так, Владимир Гаврилович?

— Есть некоторые несуразности, — начальник сыскной полиции не стал ничего больше говорить. — Лев Иванович, вас не затруднит распорядиться, чтобы вызвали моих агентов?

Через четверть часа явился Николай Иванович с посеревшим лицом и хмурым выражением глаз.

— Значит, ничего? — поинтересовался Филиппов.

— Так и есть, никто ничего не видел и не слышал, все ссылаются на портерную и чайную. Если первая закрывается за час до полуночи, то вторая открыта до утра. Поэтому чужой народ здесь бывает постоянно, жители дома привыкли и не обращают никакого внимания на посторонних. Тем более в парадную никто не входил, швейцара в доме нет, а дворник божится, что дверь закрыл в полночь. И посторонних не впускал.

— Это и понятно, — Владимир Гаврилович тронул ус. — Николай Семёнович, вы поинтересовались, у кого, кроме него, мог быть ключ от парадной?

— Только у него.

— Не нравится мне, что все оказываются жертвами. Никто никого не впускал, все пострадали. Опять преступник хочет пустить нас по обходному пути. Николай Семёнович, отправьте кухарку, горничную и камердинера к нам на Офицерскую, а сами учините в их комнатах обыск.

— Что у них искать?

— Я сам не знаю, — Филиппов сощурил глаза и добавил: — Всё, что кажется подозрительным или имеет отношение к злодеянию.

— Вы полагаете, что они причастны к… этому делу?

— Не знаю, — снова признался Филиппов, — честно говоря, сам не знаю.

В допросной камере горничная ничего нового не сказала. Но вот что показалосьстранным: рассказывала она как по писаному, даже слова все те же. Владимир Гаврилович с прищуром смотрел на молоденькую девушку, и у него складывалось впечатление, что она чего-то не договаривает.

— Значит, их, на твой взгляд, было двое?

— Ну да, один мне рот закрыл, а второй руки и ноги вязал.

— Хорошо, не буду тебя мучить, ступай, — сам же распорядился на квартиру господина Преображенского горничную не отвозить, а посадить в свободную камеру.

Антипа привезли позже. Он, как и было поручено, составил список пропавших ценных вещей.

Один пункт из списка начальника сыскной полиции заинтересовал особо.

— Ты уверен, что пропало меховое пальто с бобровым воротником и шапка того же меха?