Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье

— Если у наших бандитов на этот счёт есть место встречи, то сами понимаете, Вершинин будет ждать там.

Начальник «Летучего отряда» сощурил глаза, с секунду подумал.

— Владимир Гаврилович, если Вершинин столь нетерпелив, что сразу же, в первую ночь, сунул голову в петлю, то и в данном случае наверняка не станет дожидаться где-нибудь на квартире, а захочет самолично убедиться, что его возлюбленная отпущена на свободу. Да и захочет убедиться, что за нею никто не топает.

— Вашу мысль понял. Значит, мы с вами мыслим одинаково, а преступник?

После разговора по телефону с начальником сыскной полиции Алексей почувствовал, как холодная струйка пота побежала по спине. Хотя он чувствовал себя уверенно, но червь сомнения впился в мозг и буравил. Вершинин сразу же вышел на улицу и озяб. Всё-таки на дворе зима, и мороз нешуточный. Он быстрым шагом пересёк Лиговский проспект. Отчего-то захотелось войти в церковь и помолиться за благополучный исход праведного дела.

В приделе Святого Николая Вершинин поставил три свечи, застыв перед иконой старца на целых десять минут. Вроде бы молился, чего-то просил, осенял себя крестным знамением, но слов вспомнить не мог. Рассердился на себя за появившуюся внезапно набожность и улыбнулся своей слабости. Потом вышел из церкви, даже не обернувшись, нахлобучил на голову шапку, направился по Лиговскому проспекту в трактир «Корона», чтобы там подкрепиться. Можно, конечно, взять извозчика и проехать до Офицерской улицы, но Вершинин посчитал, что пока рано. Этот начальник со своим вкрадчивым голосом ещё не почувствовал всей серьёзности положения. Алексей готов на всё, даже на то, чтобы прийти на Дворцовую площадь и всадить пулю в лоб даже самому государю-императору. Терять нечего. Мария в застенках, а ему, Алексею Вершинину, зачем жить? Если не для кого?

Для начала надо попасть в лавку на Васильевском, но слишком опасно. Там на месте сыскной полиции он, Алексей, оставил бы засаду. Двух-трёх человек, не более. Иначе можно будет их заметить, а несколько человек по одному незаметно проникнут в помещение и могут затаиться.

Вершинин не надеялся, что начальник сыскной полиции сразу же выполнит поставленные условия. Он — не бомбист, которых развелось в империи, как вшей на собаке, да и где взять снаряженное взрывчаткой изделие?

Вечером Вершинин направился на Васильевский, там снял угол в одном из домов — пришлось расплатиться из уже и так отощавшего кошелька. Заплатил за месяц вперёд, но это стоило того. В четыре часа пополуночи Алексей, словно тать, выбрался на пустынную улицу. Городовой, который должен был нести службу на посту, видимо, устал от морозной погоды и то ли зашёл куда-то погреться, то ли… чёрт его знает, куда отлучился. Но такое положение дел было на руку.

Вершинин с час наблюдал за лавкой, обходя её со всех сторон. И только после того, как убедил себя, что там никого нет, направился к чёрному входу. Но остановился, словно наткнулся на невидимую глазу стену. В глубине мелькнул на миг отсвет. Алексей подумал, не показалось ли? Но и в самом деле — мелькнул опять красный огонёк. Кто-то в доме курил папиросу и прикрывал ладонью огонёк при затяжке, но не очень тщательно.

Молодой человек затаился. Можно ретироваться, но там, в тайнике, который не смог бы найти даже хозяин дядя Вася, лежали пять сотен в мелких ассигнациях, револьвер с тремя десятками патронов и паспорт на имя псковского мещанина Ивана Петрова Иванова. Алексей скрипнул зубами. Он надеялся, что полиция не так расторопна и не станет ночью оставлять засаду, но ошибся. Сейчас надо было что-то делать. Можно, конечно, так же незаметно скрыться, но тогда остаться без оружия и денег. А можно проявить безрассудность. Сколько их там? Двое, уверял себя Вершинин, двое. Он же не один такой в столице, чтобы бросать все силы только на него, тем более что он знает лавку, как свои пять пальцев.

В нижнем этаже была кладовка, в которую вела глухая фрамуга, расположенная высоко над землёй, так как первый этаж представлял собой деревянный сруб. При некоторой сноровке можно влезть наверх, распахнуть фрамугу и проскользнуть вовнутрь. Именно там находился тайник.

Уже находясь в кладовой, Алексей приоткрыл дверь, почувствовал запах табака и услышал тихие голоса. Слов разобрать не смог, но понял, что сыскных агентов двое. Лунный свет падал в кладовку четырёхугольником с неравными сторонами. Вершинин сделал шаг, но что-то хрустнуло под ногой.

Голоса смолкли.

Воцарилась тишина, и неясное шуршание раздалось за дверью.

Алексей вжался в стену у входа.

Звякнул металл задвижки. Алексей затаил дыхание. Дверь начала приотворяться, и полоса света от масляной лампы становилась всё шире.

Ошибка агента состояла в том, что сначала он просунул в кладовку руку с лампой, и только потом голову.

Алексей схватил с полки какой-то горшок и опустил на голову полицейского, первым появившегося на пороге. Тот издал сдавленный вскрик и рухнул, ударившись о бочку.

Стекло лампы разбилось, а из нижней части потёк керосин, который тут же вспыхнул ярким пламенем.