Смерть и креативный директор

Все мирно, покойно, тепленько, ласково. Никаких тебе жарких сцен. Ни безоглядно-лихого марафона по ночным барам, ни до изнеможения марафона постельного с последующим церемониальным распитием игристого полусухого, ни с сигареткой лицезрения эротических па под нервные звуки музыки «Найтвиш» раздетой до кружевного белья супруги.

«Старею, должно быть», – поставил себе диагноз Коновалов, но вместо того, чтобы картинки семейной идиллии отогнать и забыть, продолжил ими любоваться, с каждым сеансом усложняя сюжеты, поскольку счел это занятие ума совершенно для себя безопасным.

И отчего он такой дурень?

Макс настолько вжился в несуществующую реальность, что, когда Настя сказала: «Женись на тете Лесе, пап», он даже не вздрогнул, и тем более – не удивился.

И отчего он решил, что соседка о нем тоже мечтает? Оттого, что смотрит на него с несмелой радостью? Так она, может, на весь мир так смотрит, не на Коновалова одного.

«Думаешь, стоит?» – спросил он дочь, стараясь, чтобы голос звучал серьезно, хотя сам он хотел смеяться, но не потому что смешно, а потому что радостно.

«Стоит, – уверенно мотнула головой Настя. – Она классная».

И Макс пошел делать соседке предложение. Любая незамужняя мечтает выйти замуж, а значит именно об этом ему и следует заявить с первых же минут разговора, совершенно беспроигрышный ход. Что же касается всяких там сердечных излияний, то про любовь-морковь каждый второй, если не первый, может заливать, а вот в жены позовет далеко не каждый. Олеся должна это оценить, и оценит непременно.

К тому же Коновалов и не смог бы произнести никаких высоких слов, и категорически не желал, чтобы они вырвались наружу. Ни одной из своих «нимф» он не признавался в любви, избегая брать на себя какие-либо серьезные обязательства – это во-первых. И, во-вторых, не озвучивал своих чувств из вредности, будучи убежденным, что каждая барышня страстно желает это услышать, а вот нате вам, выкусите. Понойте, поклянчите, помучайтесь неведением. Даже бывшей жене их не говорил, обойдясь незамысловатым: «Ты мне дьявольски нравишься, Алка».

И самое главное: он не был уверен, что Олесю именно любит – опыт его интрижек таковой диагноз не подтверждал. Как-то иначе он относился к ней, с чувством другой окраски – хотя, безусловно, теплым. И сильным, как выяснилось вскоре.

Тем не менее букет белых хризантем купил – благо, цветочный рядом, а костюм уговорила его одеть Настя, сам бы он направился в джинсах.

Не помог ни букет, ни костюм. Олеся высмеяла его, причем выбрала для этой цели настолько изуверский прием, что у Коновалова не осталось ни малейших сомнений: он для нее – клоун. С клоунами разговоров о замужестве не ведут.

Взбешен он был не на шутку. Может, для нее он и полное ничтожество, но себя он таким не видит! И не собирается!

Злился, не переставая, две недели. Ровно до ее звонка, когда она попросила о содействии. Послушав ее нелепую просьбу, решил поначалу, что она просто придумала причину, желая вновь навести мосты. Потом себе напомнил, что мостов-то как раз никаких и не было, а были одни только сочиненные им иллюзии, и девочка не виновата, что он сам себя раскочегарил мысленным слайд-шоу про семейный уют, и так усердно раскочегарил, что в эту реальность поверил.

Но в помощи не отказал. Куда деваться? Макса к ней тянуло. Ну, а тот факт, что для нее он не кто иной, как явление под названием «полезный контактик», которое следует максимально эффективно задействовать в личных интересах, воспринял спокойно. После вселенской гадости, которую сотворила ему Алка, он утратил способность удивляться любым другим гадостям.

Ну, а вчера Коновалов сделал открытие, которое его не порадовало: он Олесю ревнует. Тяжелое чувство к нему прилипло, убийственное. Оно ведь даже не чувство, а состояние души, пожирающее все внутренние ресурсы. Ко всем прочим его проблемам еще и эта прибавилась.

До сих пор по отношению к ней подобными переживаниями он не терзался. Это как раз понятно – спровоцировать их было некому, ни одного мужика рядом с Олесей не вилось. А вчера полюбовался на представителя: «павлин» был знатный – во всех смыслах. Куда менту Коновалову до него…

Он рассвирепел до потери психического равновесия, наблюдая заходы холеного чинуши, которым Коновалов ничего не мог противопоставить за отсутствием подходящего статуса. По дороге к дому, яростно крутя баранкой, он позволил себе едкие комментарии в адрес Михеева, и совершенно напрасно: коноваловское мнение пассажирку вряд ли могло интересовать. А оттого что несдержанным себя проявил, словно баба истеричная, а значит, уронил себя в Олесиных глазах, на душе сделалось мерзко.

И это не единственный ущерб, который он сам себе нанес, предавшись злой ревности, вытеснившей все прочие мысли из головы. Известно, что девушкам нравится, когда интересуются их делами, если уж не внутренними переживаниями. Про переживания Коновалов поостерегся бы спрашивать, а вот о результатах поездки спросить стоило бы. Закрепить, так сказать, межличностные отношения, хоть и в деловом ключе всего-то.