Смерть королей

- Мой слуга должен был это сделать, - ответил он зло и засунул меч в ножны. Человек с окровавленными бычьими рогами на щите уставился на меня из-под шлема.

- Ты вернешься на похороны? - спросил я Этельволда.

- И на коронацию, - отозвался он лукаво, - но до этого у меня есть дела в Твеокснаме, - он наградил меня недружелюбной улыбкой. - Мои тамошние владения не такие большие, как твои в Фагранфорде, но достаточно крупные, чтобы нуждаться в моем внимании в эти печальные дни.

Он натянул поводья и вонзил шпоры, так что жеребец скакнул вперед. Его воины последовали за ним, их лошади громко простучали копытами по камню.

- Кто носит голову быка на щите? - спросил я Стеапу.

- Сигебрит из Кента, - ответил Стеапа, наблюдая за тем, как воины скрываются в арке ворот. - Богатый юный глупец.

- Это его воины? Или Этельволда?

- У Этельволда есть воины, - сказал Стеапа. - Он может себе это позволить. Он владеет землями отца в Твеокснаме и Уимбурнане, которые делают его богачом.

- Он должен умереть.

- Это семейное дело, - промолвил Стеапа, - ни я, ни ты не имеем к этому отношения.

- Именно мы с тобой убиваем для семьи.

- Я становлюсь слишком старым для этого, - пожаловался он.

- Сколько тебе лет?

- Понятия не имею, может, сорок?

Он провел меня через небольшие ворота в дворцовой стене, потом по раскисшей от воды траве в сторону старой церкви Альфреда, которая находилась рядом с новым собором. Леса вокруг него паутиной вздымались в небо, где должна была находиться незаконченная еще большая каменная башня.

Горожане стояли у двери старой церкви. Они не разговаривали, а просто стояли с выражением утраты на лицах и отошли в сторону, когда подошли мы со Стеапой. Некоторые поклонились. Сегодня дверь охраняли шестеро людей Стеапы, которые убрали мечи, когда увидели нас.

Стеапа перекрестился, войдя в церковь. Внутри было холодно. Каменные стены были разрисованы сценами из христианского Писания, а на алтаре блестело золото, серебро и хрусталь.

Мечта датчан, подумал я, потому что здесь было достаточно сокровищ, чтобы купить флот и наполнить его мечами.

- Он думал, что церковь слишком мала, - сказал Стеапа, восхищенно глазея на лучи света, идущие с высокого потолка. Там летали птицы.

- В этом году там гнездился сокол, - сказал он.

Короля уже принесли в церковь и положили перед высоким алтарем. Играл арфист, а хор брата Джона пел в темной глубине.

Мне было интересно, там ли мой сын, но я не взглянул. Священники бормотали перед боковыми алтарями или стояли на коленях рядом с гробом, в котором лежал король.

Глаза короля были закрыты, а его лицо замотано белой тканью, сжимавщей губы, между которыми я заметил кусок сухаря, очевидно потому, что какой-то священник положил кусок святого хлеба христиан в рот мертвецу.

Он был одет в белую рясу кающегося грешника, в такую же, которую он однажды заставил надеть меня.

Это было много лет назад, когда нам с Этельволдом приказали унизиться перед алтарем, и у меня не было другого выбора, кроме как согласиться, но Этельволд превратил всю эту жалкую церемонию в фарс.

Он притворился, что полон угрызений совести и выкрикивал эти угрызения небесам.

- Больше никаких сисек, Господь! Упаси меня от сисек!

Я помню, как Альфред отвернулся с отвращением.

- Эксанкестер, - сказал Стеапа.

- Ты вспоминал тот самый день, - отозвался я.

- Шел дождь, - сказал он, - и тебе пришлось ползти к алтарю по полю. Я помню.

Тогда я в первый раз увидел Стеапу, такого зловещего и пугающего, а потом мы подрались и стали друзьями, и это было так давно, и я стоял у гроба Альфреда и думал о том, как быстро проходит жизнь, и что Альфред почти всю мою жизнь был как большой межевой знак.

Я не любил его. Я боролся с ним и за него, я проклинал его и благодарил его, я презирал его и восхищался им. Я ненавидел его религию и ее холодный неодобрительный взгляд, ее злобу, скрытую под притворной добротой, и ее преданность богу, который иссушил радости существования, назвав их грехом, но религия Альфреда сделала его достойным мужем и хорошим королем.

И вся лишенная радости душа Альфреда стала тем камнем, о который разбились датчане. Раз за разом они атаковали, и раз за разом Альфред был умнее их, и Уэссекс становился еще сильнее и богаче, и все это благодаря Альфреду.

Мы думали, что короли - это люди с привилегиями, которые правят нами и имеют свободу создавать, нарушать и презирать законы, но Альфред никогда не ставил себя выше законов, которые он любил создавать.

Он считал свою жизнь долгом перед своим богом и народом Уэссекса, и я никогда не встречал лучшего короля. Сомневаюсь, что мои дети, внуки и дети их детей когда-нибудь увидят лучшего.

Я никогда не любил его, но никогда не переставал им восхищаться. Он был моим королем, и всем, что у меня теперь есть, я обязан ему. Пища, которую я ем, дом, в котором живу, мечи моих воинов, - все это началось с Альфредом, который иногда меня ненавидел, иногда любил и был щедр ко мне. Он был дарителем.

Слезы текли по щекам Стеапы. Некоторые священники, которые стояли на коленях у гроба, открыто рыдали.