Смерть на Ниле. Причуда мертвеца

К этому невысокому господину миссис Аллертон постепенно проникалась очень теплыми чувствами — отчасти из тайного противоречия. Тим, видела она, постоянно пытался расстроить ее дружбу с Эркюлем Пуаро, упорно зачисляя его в «последние прохвосты». Она же его таковым никак не считала; причину предвзятого отношения сына она видела в том, что иностранец несколько экзотически одевался. Она находила, что он умный и интересный собеседник. И человек отзывчивый. Совершенно неожиданно для себя она поведала ему о своей нелюбви к Джоанне Саутвуд. Она выговорилась — и ей сделалось легче. Почему не поговорить с человеком? Он не знает Джоанны — может, никогда вообще ее не увидит. Почему не облегчить душу, усмирив неотпускающую ревность?

Как раз в эту минуту о ней самой говорили Тим и Розали Оттерборн. Тим, отчасти рисуясь, плакался на судьбу. Со здоровьем скверно, хотя не настолько плохо, чтобы всего себя посвятить ему, но и не так хорошо, чтобы жить как хочется. Денег кот наплакал, подходящего занятия — никакого.

— В общем, вялое, пресное существование, — с досадой подытожил он.

— Не прибедняйтесь, — бросила ему Розали, — многие вам позавидуют.

— Чему это?

— Тому, что у вас такая матушка.

Тим был приятно удивлен.

— Да, она редкостный человек. Замечательно, что вы оценили ее.

— По-моему, она чудесная. На нее приятно смотреть — такая спокойная, выдержанная, как будто ее ничто не касается, и при этом всегда готова подметить смешное...

Расчувствовавшись, Розали даже стала заикаться.

Тим проникся горячей симпатией к девушке. Хотелось отплатить ей той же монетой, но, увы, миссис Оттерборн олицетворяла для него вселенское зло. Он смешался, чувствуя себя в долгу перед Розали.

Мисс Ван Шуйлер оставалась в барке. Она не отважилась тащиться в гору ни на верблюде, ни на своих двоих. Она брюзжала:

— Не обессудьте, что я попросила вас остаться, мисс Бауэрз. Я рассчитывала, что пойдете вы, а Корнелия побудет со мной, но девчонки все эгоистки. Она упорхнула, даже не сказавшись мне. Я своими глазами видела, как она говорила с этим пренеприятным и невоспитанным молодым человеком, Фергюсоном. Корнелия крепко разочаровала меня. Она якшается бог знает с кем.

Мисс Бауэрз, по обыкновению, дала бесхитростный ответ:

— Не извольте беспокоиться, мисс Ван Шуйлер. Самой идти — упаришься, а на эти седла верблюжьи мне смотреть страх. Там блохи наверняка кишмя кишат. — Поправив очки, она перевела взгляд на группу, спускавшуюся с горы, и заметила: — Мисс Робсон уже не с тем молодым человеком. Она с доктором Бес-снером.

Мисс Ван Шуйлер что-то проворчала.

Узнав стороной, что доктор Бесснер — врач с европейской известностью и у него большая клиника в Чехословакии, она решила удостоить его благосклонного отношения. Тем более что в поездке ей может понадобиться его помощь.

Когда все вернулись на «Карнак», из толпы вдруг раздался удивленный возглас Линит:

— Мне телеграмма! — Сорвав обертку, она развернула бланк. — Что такое... не понимаю... картошка, свекла... что это значит, Саймон?

Саймон уже тянулся заглянуть через ее плечо, когда с воплем:

— Извините, это мне! — синьор Рикетти вырвал телеграмму из рук Линит, испепеляя ее взором.

Недоумевая, Линит вертела оставшуюся у нее обертку.

— Какая я дура, Саймон. Тут же написано: Рикетти, а не Риджуэй, и, уж во всяком случае, я больше не Риджуэй. Надо извиниться.

Она поспешила за коротышкой-археологом на корму:

— Извините меня, синьор Рикетти. Понимаете, моя девичья фамилия Риджуэй, и я совсем недавно замужем, чтобы...

Она умолкла, лучась улыбкой и приглашая его тоже посмеяться над faux pas[59] новоиспеченной жены.

Однако Рикетти было явно не до смеха. Вряд ли сама королева Виктория, вынося порицание, имела столь осуждающий вид.

— Нужно внимательно читать фамилии. Небрежность в таких вещах непростительна.

Линит прикусила губу и залилась краской. Она не привыкла к тому, чтобы ее извинения принимались подобным образом. Вернувшись к Саймону, она в сердцах сказала:

— Итальянцы — несносные люди.

— Не обращай внимания, дорогая, пойдем еще раз посмотрим крокодила из слоновой кости, что тебе понравился.

Они сошли на берег.

Глядя, как они идут по пристани, Пуаро услышал за спиной прерывистый вздох. Он оглянулся — рядом, уцепившись руками за поручень, стояла Жаклин де Бельфор. Когда она взглянула на него, его поразило выражение ее лица. Ни радости на нем, ни злобы. Какая-то опустошительная мысль снедала ее.

— Им безразлично, — глухо сказала она. — Они как-то выскользнули. Я упустила их... Им все равно, здесь я или меня уже нет... Я уже не могу изводить их...

Ее обжимавшие поручень руки дрожали.

— Мадемуазель...

— Не надо об этом, — оборвала она его, — поздно уже... Конечно, вы были правы: не надо мне было ехать... Как вы тогда сказали? «Скитания души»? Пути назад у меня нет — только вперед. И я не остановлюсь. Им не видать счастья, не видать... Скорее я убью его...

Резко отвернувшись, она отошла. Смотревший ей вслед Пуаро почувствовал руку на своем плече.

— Ваша подружка чем-то огорчена, месье Пуаро.