Смерть под колоколом

Каждый раз, когда это было необходимо, писцы записывали показания свидетелей. Барышни Абрикос и Голубой Нефрит были вызваны из своих покоев, чтобы подробно рассказать о своем приключении и оставить отпечатки больших пальцев на его записи. Судья Ди добавил особый абзац, в котором объяснял, что поймать тех, кто убил монахов, невозможно, поскольку в толпе было несколько сотен человек. Поскольку народный гнев был справедлив и беспорядков после этого не последовало, судья в заключение почтительно советовал не принимать мер против жителей Пуяна.

Уже настала ночь, когда доклад и все сопроводительные бумаги были наконец готовы. Судья Ди пригласил генерала, судью в отставке и двух глав гильдий разделить с ним вечернюю трапезу.

Неутомимый генерал был готов принять приглашение, но остальные трое попросили их извинить, потому что очень устали после этого длинного трудного дня. Несколько огорченному генералу пришлось тоже отказаться от приглашения. Судья проводил их до паланкинов и еще раз поблагодарил за помощь. Потом он переоделся и пошел в свои покои.

В главном зале он увидел праздничный стол, за которым главенствовала его Первая жена, а рядом с ней сидели Вторая и Третья жены, а также барышни Абрикос и Голубой Нефрит. Все пятеро поднялись, чтобы приветствовать его. Он сел во главе стола и, смакуя вкусные блюда, радовался сердечной атмосфере своего дома, которой ему так недоставало в последние недели.

После того как со стола убрали и разлили чай, судья сказал барышням Абрикос и Голубой Нефрит:

— Составляя сегодня днем свой доклад, я попросил, чтобы четыре золотых слитка из числа конфискованных в храме Безграничного милосердия были вручены вам. Это было бы скромным вознаграждением за помощь, которую вы оказали мне в этом деле. В ожидании одобрения моего предложения я направлю официальное письмо наместнику вашего родного округа с просьбой разыскать ваших родителей. Может быть, они еще живы. Если нет, то другие члены вашей семьи будут, несомненно, рады вас приютить. Когда в Хунань будет отправляться военный отряд, я устрою, чтобы вы поехали с ним.

Улыбнувшись девушкам, судья продолжал:

— Я передам вам рекомендательное письмо для местных властей. Благодаря вознаграждению от правительства вы сможете приобрести землю или же открыть небольшую лавку. Несомненно, ваша семья со временем найдет вам достойных супругов.

Обе сестры встали на колени перед судьей и в знак признательности несколько раз коснулись лбами пола.

Вскоре после этого судья попрощался со своими женами и барышнями и отправился обратно в свой кабинет. Когда он шел к главному входу по коридору, он услышал за спиной шаги. Оглянувшись, судья увидел Абрикос. Она поклонилась, опустив глаза, но ничего не сказала.

— Ну же, Абрикос, если я могу еще что-то для вас сделать, не стесняйтесь, говорите!

— Мой господин, — тихо заговорила она, — это правда, что сердце всегда тоскует по родным местам. Но раз уж милостивая судьба передала нас под вашу защиту, нам очень не хочется покидать этот дом, который теперь так дорог нам. И поскольку ваша Первая жена сказала, что была бы рада, если бы...

Судья поднял руку и, улыбаясь, прервал ее:

— Сначала встреча, потом расставание — так все устроено в этом мире! Скоро вы поймете, что быть Первой женой почтенного крестьянина в вашей деревне — гораздо более счастливая доля, чем быть Четвертой или Пятой женой наместника округа. А пока дело не закрыто, ваша сестра и вы можете считать себя гостями моего дома.

Судья поклонился девушке и позволил себе думать, что прозрачные капли, блеснувшие на ее щеках, — это отблеск лунного сияния.

Придя в главный двор, он увидел, что всюду еще горит свет. Вероятно, писцы переписывали набело доклад, подготовленный судьей. Он застал старшину Хуна и трех помощников в своем кабинете, они слушали отчет начальника стражи, который по приказу старшины только что обошел сторожевые посты, расставленные вокруг усадьбы Линь Фана. Однако ничего особенного за это время там не произошло.

Судья отослал начальника стражи и, усевшись за стол, просмотрел недавно присланные документы. Отложив в сторону три письма, он сказал старшине:

— Это отчеты военных постов, расставленных вдоль Канала. Они останавливали много джонок с эмблемой Линь Фана, но не нашли ничего подозрительного. Боюсь, уже слишком поздно для того, чтобы получить доказательства того, что Линь Фан занимается контрабандой.

Проглядев остальную почту, на полях некоторых бумаг он написал красной краской указания для первого писца. Затем выпил чашку чая и откинулся в кресле.

— Вчера вечером, — сказал он Ма Жуну, — я, переодевшись, посетил твоего друга Шень Па и внимательно осмотрел храм Высшей мудрости снаружи. Там внутри происходит что-то странное, я слышал непонятые звуки.

Ма Жун с тревогой глянул на старшину Хуна, Цзяо Тай тоже выглядел обеспокоенным. Дао Гань подергивал волоски на щеке. Никто не сказал ни слова.

Столь очевидное отсутствие энтузиазма не обескуражило судью.