Смерть приходит в клуб вязания

Ведь Халлвин всегда хотел ей зла. Он навредил ей телесно и душевно, в результате чего она потеряла интерес к мужскому полу. Отдельные попытки, когда она училась в гимназии в Торсхавне и во время учебы в Стокгольме, были заранее обречены. Она не испытывала проблем с привлечением внимания мужчин. Но не была готова ложиться с кем-либо из них в постель. Она цепенела и становилась холодной, если ее кто-то касался. А в тех случаях, когда дело заходило далеко и ею овладевало плотское влечение, она переживала совершенно иное ощущение, чем удовлетворение. У нее случались ужасные судороги, спазмы и боль в животе. Она чувствовала себя запуганной и изнасилованной. Никто не мог долго это терпеть в отношениях с нею.

Отсутствие удовлетворения телесных желаний компенсировалось научными знаниями и искусством. Она хотела быть элегантной и образованной женщиной, добиться власти и уважения среди женщин и мужчин, стать в жизни не просто участницей вязального клуба, посвящающей всю себя лишь детям, мужу и готовке еды. Она хотела найти себя саму. Свою силу и гордость. Показать миру, что она на самом деле что-то из себя представляет.

Мать приехала в столицу Швеции, а отец прислал красивое поздравление. Ей еще не исполнилось двадцати семи лет. Это случилось солнечным июньским днем 2005 года, когда после семи лет учебы, включая почти два года практики на госслужбе, она получила престижный диплом Стокгольмского университета – звание магистра в области культуры и здоровья. Позже в тот день они с матерью посетили музей Васа[54], после чего хорошо поели вмонастырском ресторане в Гамластане[55]. После десерта они уселись под вечерним солнцем, чтобы насладиться освежающим бокалом прохладного белого вина и просто полюбоваться морем, старинными зданиями и людьми.

И тогда внезапно появился он. Мать увидела, как он сошел на берег с грандиозного траулера. Один, с красным как вареный рак лицом.

– Погоди, это не Халлвин? – Мать не ожидала увидеть в этом крупном городе кого-либо с Фарер, а уж тем более именно этого жителя Норвуйка, и уже собиралась его окликнуть… Но, увидев выражение лица дочери, посмотревшей на нее испепеляющим взглядом, спохватилась и начала говорить о том, как интересно и приятно сидеть в чужом месте, наблюдая за прохожими… Казалось, будто у каждого есть свой двойник… Оставалось думать только так.