Смерть приходит в клуб вязания

– И да и нет. Я знаю, что Фрида и Трёндур после смерти Бьярнхардура друг с другом не разговаривали. Но Фрида уже давно, еще с молодых лет перестала общаться с братьями и родителями. Она, конечно же, сделала это ради выживания, но и для того, чтобы создать своей семье условия для нормального существования. Фрида – своего рода низвергатель старых обычаев. Тем не менее дети Трёндура доверяли тетушке. В ее доме им всем были рады. Но Фрида сама определяла рамки дозволенного. Я знаю, что юных представителей семьи ее брата всегда приглашали на празднования дней рождения в ее доме. Но, насколько мне известно, у них в роду шли споры насчет наследства. У нас на Фарерах это далеко не редкое явление. Вопрос состоял в том, кому достанется дом у Стайноа. Он находится в прекрасном месте, и при нем хороший участок земли, относящийся к землевладению.

– Да, но не напрашивается ли вывод, что Мария играет какую-то роль в этой загадочной игре? – Бирита строго посмотрела в глаза Йоакупу, тот пожал плечами. Он не имел понятия, что ему думать или говорить. Так как Йоакуп промолчал, она продолжила: – Вполне может быть, что Мария – прекрасный учитель и хорошая мама, но это не исключает, что у нее есть мотив – споры с Халлвином, возможно, еще с детских или юношеских лет, а может, даже какая-то зависть. Причина может просто быть в том, что одно из лучших землевладений на Фарерах будет отдано ее кузену. Я, черт побери, была бы категорически против и изо всех сил препятствовала этому, если бы оказалась перед таким несправедливым распределением наследства!

– Да, возможно, ты права, – вставил Йоакуп. – Но, похоже, Фрида получила свою часть после смерти Сортировщика. Поэтому обе ее дочери должны быть удовлетворены, не так ли? Я надеюсь, ты бы не пошла убивать человека из-за старого дома и двух десятин земли!

Бирита встала и начала ходить взад-вперед с чашкой в руке. Йоакуп, продолжая сидеть, окунул кусок сахара в кофе. Следовало ли ему с Биритой пойти на поминки? Нет, ведь они получили на похоронах прекрасную возможность поговорить друг с другом. Если кто и раскроет это дело, то это будет кто-то из них двоих. Возможно, Йоакуп и Бирита принесли с похорон новую информацию. Священник в церкви сделал свое дело. Он постарался утешить семью и прочесть поминальную речь в честь Халлвина. Ничего о самом преступлении или убийстве священник не сказал. Но это и не относилось к ведению Тоуролвура. Он попросил Бога осветить покойного лучами добра. Остальное уже дело полиции, служителей закона: найти преступника и вынести ему обвинение. Добиться осуждения и заключения грешника.

Бирита стояла с серьезным видом посреди комнаты. Казалось, она тщательно обдумывала свою следующую фразу:

– Мы переговорили с Мари Май и Боргарьёрт, и никто из них не находится под серьезным подозрением. Тем не менее есть много улик, указывающих, что к делу причастна женщина, взявшаяся за спицы то ли для нападения, то ли для защиты. Поэтому я думаю, что нам неизбежно следует допросить Марию. В том числе для того, чтобы знать, где она находилась в тот злосчастный воскресный вечер и какие у нее есть мысли насчет убийства. Ведь она – близкая родственница Халлвина и старинная подруга Стайнара. Было бы по меньшей мере интересно услышать, что у нее есть рассказать!

Йоакуп думал о Марии и Поуле, ближайших друзьях его семьи. Как неудобно. Лучшие люди на свете. В Марии нет никакого зла. Никакой глубокой ненависти или мести. Йоакупа прошиб пот: ему стало не по себе от такой мысли. Но полагалось рассмотреть все версии. Даже те, которые кажутся невероятными. Мы не знаем друг друга досконально. Свои отрицательные черты мы скрываем, словно убийство. В реальности никто не сможет проложить путь в потаенные закоулки нашей души. «Так был ли он просто доверчивым полицейским, посмешищем, не знающим, что происходит в его окружении? Не дай бог! Зашел ли он в тупик? И что ему теперь делать?» – У Йоакупа голова шла кругом.

Он пытался изо всех сил вернуться к своему обычному состоянию. Бирита может подождать его ответа еще одну минуту. Йоакуп молча встал со стула, открыл окно, выходящее на залив, и глубоко вдохнул северный ветер. Так он простоял какое-то время. В голове Йоакупа, как заклятые враги, боролись друг с другом бесчисленные множества микроскопических неуправляемых клеток мозга. Йоакуп тихо подошел к раковине, открыл кран, пробуя пальцем воду, пока она охлаждалась. Ему было необходимо восстановить контроль над собой и остудить чувства, которые вовсю бурлили и кипели. Он взял из шкафа большой стакан, поставил под кран, наполнил почти до краев и выпил одним махом, испытывающе поглядывая на Бириту, которая хотела услышать его мнение.

– Ну что же… Давай обдумаем эту ситуацию еще раз, – сказал Йоакуп, наконец-то вымывший из себя чувство горечи. – Ты, конечно же, права: нам не избежать разговора с Марией.

* * *