Смерть сердца

– Сделано? Покажите мне хоть одно дело, которое сделано, – какое уж там все. Нет, я перестану работать только тогда, когда меня в гроб заколотят, а не потому, что у меня все будет сделано… Но вы мне вот чем можете помочь: будьте умницей, сбегайте в спальню миссис Томас и закройте там окно. Комната уже проветрилась, наверное, а уличной копоти с меня хватит. И потом не приставайте ко мне, дайте погладить в тишине. Прогулялись бы вы по парку. Там сейчас красиво.

Порция закрыла окна у Анны, мельком поглядевшись в ее зеркало-псише. За окнами слышно было, как воркуют голуби и как скользят по гладкой дороге автомобили. Сквозь свежевыстиранные тюлевые занавески виднелись освещенные солнцем деревья. Выходить на улицу Порции не особенно хотелось, ей было одиноко. Если уж и гулять в одиночестве, то хотя бы наедине с приятными мыслями. Как раз сейчас миссис Геккомб, тоже в одиночестве, возвращается в «Вайкики» после утреннего похода по магазинам… Еле волоча ноги, Порция спустилась в холл: здесь, на мраморной поверхности стола, Томаса и Анну дожидались две стопки писем. Порция внимательно их проглядела – уже в третий раз, как знать, не затесалось ли среди них что-нибудь «для мисс П. Квейн». Не затесалось – впрочем, как и до этого… Она снова проглядела письма, на этот раз просто из любопытства. Одни друзья Анны писали убористо, другие – с размахом. Какие из этих писем написаны в порыве чувств, а какие – часть тщательно продуманного плана? Чей-то почерк она могла угадать, этих людей она уже видела, они все ходили друг за другом. Вот, например, серый изящный конверт от Сент-Квентина. Неужели он еще что-то может прибавить ко всему им сказанному?

Томасу писали не много, но вот сложить письма Анны так, чтобы стопка не рухнула, стоило почти шедевральных усилий. Порция попыталась представить, каково это – вылезти из такси и увидеть собственное имя, написанное столько раз. Наверное, после этого твое имя значит – да, по-другому и быть не может – гораздо больше.

Анна театрально простонала:

– Ты только посмотри, сколько писем!

Сначала она даже разбирать их не стала, прочла одно-два сообщения в лежавшем возле телефона блокноте, взглянула на стоявшую на стуле золоченую коробку из цветочного магазина – на заваленном письмами столе для нее не нашлось места.

Она сказала Томасу:

– Кто-то прислал мне цветы.

Но тот уже ушел к себе в кабинет. Тогда Анна, улыбаясь Порции, любезно заметила:

– Все сразу и не посмотришь, верно ведь?.. Как замечательно ты выглядишь: загорела и даже почти пополнела. – Она окинула взглядом лестницу и сказала: – Да уж, у нас чисто. Ты вчера вечером вернулась, да?

– Да, вчера.

– И тебе там, конечно, страшно понравилось?

– Да, Анна, очень!

– Ты об этом писала, и мы надеялись, что это правда. Ты Матчетт видела?

– Да.

– А, ну да, конечно, я все забываю, что ты вчера приехала… Ну что, нужно осмотреться, – сказала Анна, собирая письма. – Как же странно я себя чувствую. Открой-ка, пожалуйста, цветы и скажи мне, от кого они.

– Коробка красивая. Наверное, и цветы красивые.

– Не сомневаюсь. Но мне интересно, от кого они.

Забрав письма, Анна пошла наверх – принимать ванну. Через пять минут в дверь ванной постучалась Порция. Анна еще не залезала в ванну, она выглянула из-за двери, выпустив наружу облачко ароматного пара.

– А, это ты, – сказала она. – Ну что?

– Это гвоздики.

– Какого цвета?

– Такого, очень ярко-розового.

– Господи… И от кого они?

– От майора Брутта. На карточке написано, что он желает ими поприветствовать твое возвращение.

– Этого следовало ожидать, – сказала Анна. – Он, наверное, целое состояние на них спустил и сидит без обеда, а я теперь тут с ума схожу. Лучше бы мы с ним вовсе не встречались, помочь мы ему не помогли, только голову вскружили. Забери цветы и покажи Томасу. Или отдай Матчетт, для ее комнаты – сойдут. Ужасно, я понимаю, но я чувствую себя как-то совсем невозможно… Можешь потом написать майору Брутту ответ? Скажи, что я легла спать. Уверена, ему будет гораздо приятнее, если ему напишешь ты. Кстати, как там Эдди? Я видела, что он звонил.

– Матчетт с ним говорила.

– О? А я думала – ты. Ладно, Порция, потом еще поговорим.

Анна захлопнула дверь и улеглась в ванну.

Порция отнесла гвоздики Томасу.

– Анна говорит, они не того цвета, – сказала она.

Томас, закинув ногу на ногу, снова сидел у себя в кресле, словно из него и не вылезал. В кабинет проникала только приглушенная копия дневного света, но Томас все равно прикрывал рукой глаза, будто бы загораживаясь от яркого солнца. Он равнодушно взглянул на гвоздики.

– А, значит, они не того цвета? – спросил он.

– Так Анна сказала.

– Я забыл, от кого они?

– От майора Брутта.

– Ну да, ну да. Как по-твоему, он нашел работу?

Он повнимательнее посмотрел на гвоздики, которые Порция держала как незадачливая невеста.

– Да их тут сотни, – сказал он. – Похоже, ему что-то подвернулось. Я очень на это надеюсь, мы не всем можем помочь… Ну, Порция, а ты как? Ты и вправду хорошо провела время?.. Прости, что я так сижу, у меня, кажется, начинает болеть голова… Тебе понравилось в Силе?

– Очень понравилось.