Смерть у стеклянной струи

— Это прекрасно! — засмеялась Лариса, перебивая. — Можно прям хоть сейчас фельетон в газету писать. Папа Морской, не хочешь заняться? Длиннющий монолог, в котором человек рассказывает, как уважает молчание и тишину….

— Стихотворение «Болтунья», Агния Барто, 1934 год, — коротко ответил Морской и добавил нервно: — Все сюжеты давно уже написаны до нас. И подобный нынешнему — с подставными покупательницами для задержания преступника тоже встречался в литературе неоднократно. Заканчивался обычно перестрелкой.

Морской, Лариса и Светлана ехали сзади, и Коле, чтобы быть услышанным и видеть реакцию, приходилось разворачиваться с переднего сиденья.

— Мы пишем свой сюжет! Не надо сгущать мрачность, — попросил он. — Кондрашин тип, во-первых, безопасный, а во-вторых — пугливый. И жадный, что для нас особенно приятно. Какая перестрелка? С чего ему вдруг ссориться с клиентками? Все правдоподобно. Лариса видела его с часами на базаре, рассказала про них своей богатенькой подруге, — на этих словах Света громко вздохнула. Она хоть и готовилась, вживалась в образ и репетировала роль, но все же сомневалась, сумеет ли хорошо сыграть.

— Тут постоим? — спросил тем временем Егоров, сворачивая на обочину. Густые заросли вдоль Чеботарской улицы идеально подходили для укрытия. Ты вроде в двух шагах от домов, но машина из окон не видна. Да и случайным пешеходам в глаза особо не бросается. — Только номер дома глянуть бы надо. Кажется, тот, но может и нет. Тут черт ногу сломит с этой нумерацией.

— Дом тот, я его знаю, — оживился Морской. — А с нумерацией проблемы, потому что одна сторона улицы в конце XIX столетия уже входила в черту города, а другая — еще нет. Номера потом не меняли, вот и… Проверим-ка вашу смекалку — оглядитесь и скажите, какая сторона вошла в черту города первой? Подсказка: деревянные дома в то время строить в городе запретили.

— Только не сейчас! — зашикали вокруг. — Нам не до лекций по истории! Вы что?

— Ленивый мозг не терпит испытаний, — пробормотал Морской и отвернулся к окну.

Дождавшись, пока дребезжащий трамвай проковыляет мимо, Коля выскочил на мощеную мостовую и скомандовал:

— Так-с, дамы, выходите! Еще раз повторю: ваша задача — убедить Кондрашина показать часы. Получится купить — прекрасно. Нет — ничего страшного. Главное — рассмотрите предмет. Чтобы Кондрашин был уверен, что вы обе с полным основанием дадите потом показания против него. Он должен испугаться, когда мы заявимся. И не скупитесь — все купюры переписаны, и он их все равно потом отдаст. Удачи! Если что — мы тут.

По тому, как Света решительно толкнула дверь авто и как уверенно направилась к подъезду, Коля понял, что жена по-прежнему ужасно нервничает.

— Все должно пройти хорошо, да? — спросил он у Морского, внезапно тоже запаниковав. И тут же мысленно выругал сам себя за пробившуюся в тоне неуверенность.

— Всенепременно, — мрачно кивнул Морской. — Знать бы еще, у кого. Если у нас, то ладно, а то ведь может, что и у преступников… Выйдем? — Присутствие шофера его явно тяготило.

Чтобы не маячить, присели прямо на подножку эмки.

— До сих пор не могу поверить, что ты используешь мою дочь для этих целей, — Морской покосился на забитые фанерой окна подъезда второго этажа, где как раз сейчас должны были проходить Лариса со Светой.

— Было бы глупо использовать кого-то другого, — прикуривая, отозвался Коля. — Лариса видела часы у перекупщика, в ее визите нет ничего подозрительного. Все под контролем, хватит нагнетать…

— А нельзя было обойтись без подставных уток? Адрес знаешь, крепкие ребята в штате имеются. Пришел бы с обыском, получил бы все, что хочешь.

— Нельзя, — ответил Горленко кратко, уже жалея, что взял с собой Морского. Но осознав, что все равно какое-то время придется тут сидеть и ждать, решил, что можно и пообъяснять. — Шумиху раньше времени устраивать негоже. Кондрашин — тертый малый. Не зря у него прозвище до сих пор осталось — Циркач. Все знают, что торгует чем попало, но на облавах никогда не попадался. Буквально — только что ходил с товаром, охотно всем его расписывал и тыкал в нос, но когда с другими бравыми торгашами оказывался в участке, найти у него ничего не могли. Я, говорит, просто гулял, люди спрашивают, я рассказываю, где достать. «А сам не торгую, что вы… Разве что по мелочам». Если его с поличным не застать, провернет с часами тот же трюк.

— Так он и при Свете с Ларисой провернет…

— Все может быть, — вздохнул Коля. — Не выйдет по-хорошему, расколем как положено. Дело-то серьезное. Но не хотелось бы. Вообще мы с ним, конечно, непростительно затянули. Следили, думали, он выйдет на контакт с преступником. Но не сложилось, так что надо действовать. Надеюсь, он сейчас товар предъявит и будет наш. Как только убедимся, что часы те самые, так и начнем. Так, мол, и так, приперли тебя к стенке, продаешь краденое, да еще и снятое с покойного. Расскажешь, кто тебе часы эти отдал и как его найти — легко отделаешься. Нет — сдам дальше по инстанциям.

— А если он и есть убийца? И обозлится на Ларочку со Светой… — не унимался Морской.