Смерть знает твое имя

– Знаешь, однажды моей бабушке явился во сне Великий царь Эмма[99] и велел ей забирать детей и уезжать из Токио в деревню, где находился дом ее родителей. Она не посмела ослушаться и спешно покинула город, взяв с собой только самое необходимое. Спустя несколько дней ее дом в Токио сгорел дотла в огненном шторме, который начался после того, как американцы сбросили на город несколько тонн зажигательных бомб и напалма. Когда она рассказывала об этом и доходила до слов Великого царя Эммы, то не могла удержаться от улыбки, потому что он сказал ей: «У нас так много мертвецов, что мои работники не справляются. Я буду благодарен, если вы послушаетесь моего совета». Думаю, что в те годы Великому царю Эмме и восемнадцати его военачальникам пришлось лично посетить множество людей, но лишь немногие из них доверились услышанному во сне.

– Но ведь именно они поступили правильно, разве не так?

Рин неопределенно хмыкнула, отвернулась и зашагала вперед, махнув ему рукой, чтобы он следовал за ней. Шум улицы усилился, как только они вышли из проулка, и перед глазами вновь замелькали разноцветные вывески всевозможных заведений. Александр почувствовал, как уже второй раз за этот вечер его охватывает чувство подавленности. Его новая знакомая была права: полиция работает с фактами, ее не интересует неподтвержденная информация – да и что, собственно, он может им сообщить? Что ему кажется, будто он знаком с неким барменом, который, возможно, просто любит рассказывать посетителям тоси дэнсэцу, чтобы они почаще заглядывали в его бар и заказывали его фирменные коктейли? И что дальше? В Японии сотни, если не тысячи разговорчивых барменов. Все это было чем-то эфемерным, подобным утренней дымке над горой Фудзи. Мгновение – и она уже рассеялась, и нельзя с уверенностью сказать, что ты действительно ее видел.

– Эй, красавчик! Да-да, именно ты!

Александр вздрогнул, услышав обращение на ломаном английском. У дверей одного из заведений стояла девушка европейской внешности и, призывно улыбаясь, манила его пальцем. Над входом была вывеска с надписью золотыми буквами в прихотливых завитушках: Golden Rose, «Золотая роза». По-видимому, здесь в основном работали иностранки. На девушку падал голубоватый отсвет от неоновой вывески, отражавшийся от ее короткой черной юбки и наброшенной на плечи куртки из лаковой ткани.

– Ты, кажется, совсем замерз. Хочешь, я тебя согрею?

Рин обернулась и тоже посмотрела на девушку. Та вульгарно рассмеялась:

– А эта училка что, твоя подружка? Брось ее, с такой постной физиономией в постели от нее не будет никакого толка!

Александр хотел пропустить ее слова мимо ушей и не останавливаться, но Рин вдруг подошла ближе.

– Ты думаешь, я не понимаю твоих слов? – Рин произнесла это на японском, но девица, похоже, по-японски тоже понимала достаточно. Она растерянно моргнула и бросила взгляд на Александра, словно ища у него защиты. В ответ он только виновато развел руками.

– Я не хотела тебя обидеть. Я думала, он один. – Девица будто бы и впрямь смутилась.

Александра вдруг как холодной водой окатило – он заметил, что то, что он принял за отсвет вывески заведения или какой-нибудь находившейся поблизости витрины, точно им не являлось. По крайней мере, на стоявших рядом людях и на дверях за спиной девушки ничего подобного не было. Свечение исходило от нее самой, и он готов был поклясться, что тонкие нити света, похожие на усики пара над кофейной чашкой, тянулись от нее к Рин. Словно живые, они скользили по складкам ее тренчкота, и казалось, что это голубоватое свечение теплее окружавшего его февральского воздуха.

– Ты меня не обидела. – Спокойно проговорила Рин. Ее голос звучал неожиданно мягко, как будто она разговаривала с ребенком. – Очень жаль, что тебе приходится заниматься подобной работой. Я тебе сочувствую.

– Вообще-то, я приехала в Японию изучать право, но из-за подработки не смогла вовремя сдать экзамен, и меня отчислили со второго курса. Мама до сих пор думает, что я учусь в Тодае. – Девица начала было говорить с вызовом, но затем понуро опустила голову.

– Почему ты ей не скажешь?

– А ты бы на моем месте сказала?

Рин вскинула руку, и Александр отчетливо увидел, что нити свечения последовали за ее тонкой кистью, похожей на птичью лапу.

– В Японии говорят: «Дитя не знает глубины материнского сердца»[100]. Ты слышала такое выражение?

Девица отрицательно покачала головой.

– Тебе следовало бы получше изучить традиции страны, в которую ты приехала жить. Еще говорят, что человек, встреченный случайно, может оказаться посланником кáми. Так что я бы на твоем месте сегодня же позвонила маме. Она будет рада твоему звонку.

– Ты правда так думаешь?

– Да, я так думаю.

Александр зажмурился и потер глаза. Когда он их открыл, никакого свечения уже видно не было, – должно быть, ему просто померещилось от усталости и нервного напряжения, и он принял отсветы на глянцевой одежде девушки за что-то необычное.