Смерть знает твое имя

Стараясь на всякий случай не производить лишнего шума, он прошел через невысокие плотные кусты, росшие по краю парка. Пес предпочел их обежать, на мгновение замер возле края живой изгороди и поднял голову, высматривая Норито.

– Я здесь, – шепотом позвал его Норито, – ойдэ, ойдэ…

Но пес уже его заметил (или снова унюхал бэнто) и радостно побежал к нему, виляя хвостом. Похоже, он уже воспринимал мальчика как своего друга.

– Давай отойдем еще немного подальше, а то вдруг о-мавари-сан[127] нас остановит. – Норито протянул руку и погладил пса по широкому лбу. Шерсть у него была хоть и мокрая, но шелковистая, и у Норито мелькнула мысль, что пес, может быть, когда-то был домашним, но уже давно потерялся и привык жить на улице. – Тебе известно, что в парке Ёёги есть специальный стадион для собак? Люди приходят сюда со своими любимцами. Вот и мы сегодня сюда пришли, как будто ты – моя собака, а я – твой хозяин.

Пес снова тихонько гавкнул, как бы соглашаясь с его словами. Норито улыбнулся.

Несмотря на то что издали парк казался сплошной массой листвы, старые раскидистые деревья в нем росли довольно далеко друг от друга и было много открытого пространства, где люди могли расположиться для ханами или на обыкновенный пикник. Легкие ботинки, которые Норито надел перед выходом из дома, были предназначены для сухой и теплой погоды и уже насквозь промокли, но он не замечал этого. Ворочающийся в его груди темный сгусток заставлял его упрямо идти все дальше и дальше в глубину парка, время от времени оборачиваясь и подзывая отстававшего пса.

Наконец, свернув с очередной дорожки и пройдя пару десятков шагов по газону до пышных зарослей гортензии, Норито остановился. Его сердце бешено колотилось – то ли от усталости, то ли от волнения. Он сделал несколько глубоких вдохов, стараясь выровнять дыхание и успокоиться. Пес был тут как тут: он будто бы и не устал вовсе, а, наоборот, был рад неожиданной ночной прогулке со своим новым хозяином. Его открытая пасть напоминала широкую улыбку, из которой вырывались едва заметные облачка пара.

– Ну вот мы и пришли. Здесь нам никто не помешает. – Норито открыл бэнто-бако и сам почувствовал запах куриной котлеты и отварного риса.

Пес нетерпеливо заскулил, но остался на месте, переступая лапами.

Норито осторожно поставил коробочку на землю, словно та была его величайшей драгоценностью. Сделанная из древесины павловнии и покрытая лаком, она действительно стоила дорого.

– Ты заслужил, ван-ван… иди сюда, не бойся.

После приглашения пес подошел к коробке и наклонился. Рука Норито метнулась в открытую сумку, и его пальцы крепко обхватили рукоятку ножа. В следующее мгновение он вонзил его в бок собаки, прежде чем она успела начать есть. Из раны хлынула кровь, в темноте казавшаяся почти черной. Как тушь, пролившаяся на шелковистую бумагу для каллиграфии. Пес дернулся и пронзительно завизжал от боли. Норито вырвал нож и тотчас нанес следующий удар: широкое лезвие сантоку вошло в бок собаки по самую рукоятку, рассекая мышцы и внутренности. Собака повернула голову – как если бы хотела посмотреть, что причиняет ей такую мучительную боль. Она даже не пыталась укусить руку Норито, как будто не понимала, что это именно он на нее напал.

Он продолжал методично наносить удар за ударом, не обращая внимания на кровь, заливавшую его одежду и все вокруг. Собака, жалобно скуля, тщетно пыталась отползти в заросли гортензии. Наклонившись, Норито свободной рукой прижал к земле ее голову и с размаха вонзил нож ей в шею. Животное захрипело и в агонии заскребло по земле лапами, затем затихло. От его тела поднимался удушливый тошнотворный запах – запах крови и теплых внутренностей. В широко распахнутых стекленеющих глазах было только удивление.

– А ты думал, я позволю какой-то псине жрать еду, приготовленную моей матерью? – тяжело дыша, проговорил Норито. – Ты правда думал, что я это позволю, ван-ван?

«Так просто… странно…»

Темный сгусток в его груди стал меньше, хотя руки и все тело продолжала бить дрожь, как в лихорадке. Отложив в сторону нож, он взял труп собаки за лапы и оттащил поглубже в заросли гортензий, где она так стремилась от него спрятаться. Затем, забрав нож и на всякий случай пригибаясь к земле, вернулся к брошенной сумке, отметив про себя, что они с собакой проделали довольно большой путь по газону и, хотя ему и казалось, что все произошло очень быстро, это заняло по крайней мере несколько минут. Все потому, что его удары были беспорядочными.

Сложив в сумку окровавленный нож и коробочку с бэнто, Норито уже собирался выпрямиться и поспешить к пруду в центре парка, где в дневное время работали фонтаны, чтобы смыть с себя хотя бы часть крови и налипшие на штаны и кроссовки комья земли, но со стороны дорожки внезапно послышались голоса, и он замер, стараясь даже дышать как можно тише.