Смертельная красота

– И что? Мне теперь разорваться? Нет такого правила, что я обязана предоставлять вам материалы, только уехав с места преступления. Нужны фотографии? Вон тело, фоткайте и любуйтесь!

Да, ему нужны были фотографии! Да, прямо сейчас! И нет, он и сам себе не смог бы объяснить, зачем ему понадобилось изображение мертвого подозреваемого. По лицу Галины Антоновны, решительно снимавшей перчатки, следователь понял, что она действительно не собирается подчиняться его приказам. Время перевалило за полночь, все устали и были на взводе. Сил на споры и злость уже не осталось, все куда-то ушло, уступив место чуть ли не апатии.

Черный кивнул сам себе, сделал снимки на телефон. Потом не поленился съездить в отдел, растолкав заснувшего в машине водителя. Тот если и удивился просьбе следака гнать на работу, то виду не подал. «Этот следак из столицы явно чокнутый», – решил водитель. Он насмотрелся на Черного по дороге из детского дома сюда.

Ночью отдел оказался абсолютно пуст, не считая дежурки и обезьянника, где спал, скрючившись на нарах, какой-то мужик. Минут через двадцать Черный вышел из своего кабинета с распечатанными снимками.

Фото Кучера Николай прикрепил чуть в стороне. Ему почудилось, как от старых снимков к новому потянулись тончайшие кроваво-красные нити, сходящиеся где-то на груди Семена. И как будто от стены со снимками пошла волна холода. Это было, конечно, игрой уставшего мозга. Николай никогда не верил в потустороннее. Он потер глаза, разделся, скидывая вещи прямо на пол, чего не позволял себе никогда. Переступил через эту груду и вытянулся на кровати. Между тем уже начался новый день, который потребует от него много усилий и подарит немало встреч.

Следователь взял в руки телефон, чтобы проверить, включен ли будильник, когда заметил уведомление о сообщении. Оно было от Сергея Алексеевича. «Неужели это правда»? – спрашивал Миронов. Сообщение пришло около получаса назад, когда Черный еще ехал на служебную квартиру. «Спит уже», – подумал Николай и просто написал: «Про Кучера – да».

Миронов позвонил через две минуты, когда Черный начал задремывать. Ему приснилась улыбающаяся Катя Смородинова, и от этого стало хорошо и спокойно. Не ответить Николай не мог – к судмеду он все еще испытывает что-то похожее на дружеские чувства. После посещения детского дома Николаю захотелось что-то поменять в своей жизни. По крайней мере попытаться это сделать.

– И о чем вы думали? – спрашивает Черный, с усилием заставляя себя быть внимательным.

– О Семене, – вздыхает Сергей Алексеевич. – Вспомнил все – его слова, поступки, взгляды, то, как он работал, как вел себя с людьми. Понимаете?

– Не совсем, – признается Николай.

Ему приходится сесть, потому что мысли продолжают путаться и сон на какое-то мгновение вырывает его из реальности.

– Мне кажется, Семен готовился к чему-то подобному. Он в последнее время был очень замкнут и еще более нелюдим, чем обычно. Говорил что-то вроде «мертвым терять нечего», «трупам все равно, что о них скажут». Понимаете? Это ведь не просто слова. Это некая отсылка к тому, что быть мертвым – значит быть неуязвимым.

– Интересная теория, – кивает Черный. – Зачем же он Гриднева убил, если хотел потом покончить с собой?

– Может быть, покончил с собой, потому что убил Гриднева? Не смог дальше так жить. Совесть замучила.

В словах Миронова есть зерно здравого смысла. Ведь Кучер был одиночкой, если не брать в расчет Комарову. Но там, как понимает их отношения Черный, именно она была инициатором и держала их вместе. «Хотя непонятно, как при его наклонностях Кучер позволил вертеть собой», – думает следователь. Одиночка, которому некуда податься, не к кому обратиться за помощью, которого никто нигде не ждет и не спрячет. И который сам не готов подставить плечо, чтобы кто-нибудь на него оперся или поплакался ему. А на хвосте полиция висит, наступает на пятки и вот-вот схватит. Разве это не повод влезть в петлю? Повод! Да еще какой!

– Простите, а откуда вы узнали про Кучера?

– Не хочу подставлять этого человека. Он мне написал, когда тело Семена привезли в наш морг.

– Ясно.

– Теперь дело будет закрыто?

– После уточнения деталей и посмертной психолого-психиатрической экспертизы. Плюс нужно проверить алиби Кучера на моменты совершения преступлений, если это вообще возможно. Кое-какую работу мы уже проделали, но там еще столько бумажной возни… – вздыхает Черный. – Работы хватит.

– Ой! – восклицает Миронов. – Вам же завтра на работу! Точнее, уже сегодня. А тут я со своими разговорами. Простите, Николай!

– Ничего страшного. Хоть чей-то приятный голос за весь день.

Так и не удостоверившись, что он включил будильник, Николай кладет руку с замолчавшим телефоном вдоль тела. Он еще думает какую-то мысль о том, что нужно сделать утром первым делом, но эта мысль перескакивает на какую-то околесицу, теряет смысл и растворяется в сумбурном сновидении.