Смертельная красота

– Я вас надолго не задержу, – обещает Николай. – Как вы вообще оказались здесь?

Свидетель чешет в затылке.

– Ну, это, такое дело…

– Говори как есть, – поджимает губы Татьяна Никитична. – Ему приспичило по-маленькому. Мы свернули сюда. И вот.

– Ясно, – кивает Николай, краем глаза посмотрев на презерватив, лежащий на полу у заднего сиденья.

Его совершенно не волнуют отношения свидетелей и причина, по которой они свернули с главной трассы, углубившись в лес. Лишь бы в остальном их показания были правдивы.

– Нас ведь не станут вызывать в суд? – пряча паспорт во внутренний карман пиджака, спрашивает мужчина.

– Как получится, – бурчит Тихомиров.

Минут через двадцать криминалисты уступают место медику. Весь их улов свелся к нескольким не очень свежим окуркам.

– Все, что есть, Николай Дмитриевич, – разводит руками Эдуард Валентинович. – Возможно, на одежде трупа что-то будет. Пока все.

Следователь отпускает криминалистов, держать которых дальше не имеет смысла.

– Галина Антоновна, что у вас?

Женщина не торопится с ответом. Она обходит висящее тело, подсвечивая себе фонариком. Рядом щелкает вспышка фотоаппарата. От этого по загривку Николая пробегают мурашки – точно так же нажимал на кнопку сам Кучер, фиксируя чужую смерть.

– На первый взгляд, типичная картина повешения. Ребята, снимаем тело! – кричит Шишкина санитарам.

По напрягшимся лицам мужчин понятно, что им тяжело и не по себе. «Наверняка, они пересекались в бюро», – понимает Черный. Тело, после того как санитары перерезают веревку, обмякает и упало бы, если бы они его не подхватили и не уложили на землю.

– Больше суток здесь пробыл, – комментирует Шишкина. – Окоченение разрешилось. Со временем смерти будет большой временной разброс.

Черный подходит ближе, присаживается рядом на корточки. Пальцы Галины Антоновны, затянутые в синие латексные перчатки, прощупывают тело. Николай ловит себя на том, что принюхивается, пытаясь уловить запах разложения. Но Кучер пока не начал «портиться», хотя тело выглядит несколько надутым.

– Пишешь? – Шишкина поворачивается к Витьку, тот кивает. – Странгуляционная борозда – косо восходящая, единичная. По ширине соответствует ширине веревки, находящейся на шее трупа. Мелкоточечные кровоизлияния в склеры и конъюнктивы. Предположительная причина смерти – механическая асфиксия…

Тихомиров быстро записывает слова Шишкиной, проводящей стандартный осмотр тела. Бесстрастный женский голос диктует непонятные уху простого человека термины. В сухом остатке получается, что Кучер провисел на этой березе, предположительно, полтора дня. Тридцать шесть часов как минимум вся полиция искала того, кому уже нечего предъявить.

– А что у него с шейными позвонками? – вклинивается Черный.

Шишкина как раз прощупывает шею покойника с обратной стороны. Галина Антоновна берет голову Семена ладонями и, прислушиваясь к своим ощущениям, поворачивает ее в разные стороны.

– Позвоночник цел, мышцы растянуты, возможно, порваны под тяжестью самого тела, – отвечает судмед.

Николай хмурится и поднимается на ноги. Его взгляд приковывает конец веревки, все еще болтающийся на ветке березы, ставшей висельницей. Он вытягивает руки вверх, примеривается и подпрыгивает. Едва получается коснуться гладкого ствола кончиками пальцев. Следователь обходит дерево по кругу. Пара нижних сучьев могли послужить ступеньками. На них содрана кора. Следователь видел, как с этим местом работали ребята Эдуарда Валентиновича, поэтому без опаски уничтожить улики поднимается по сучкам. Отсюда удобно накидывать веревку на ту ветку. Ухватившись одной рукой за толстый ствол, Черный вынимает телефон и подсвечивает себе. Никаких следов надлома на ветке, но береста на значительной площади стерта. Сняв это на видео, Черный спускается на землю.

– Когда вы сможете дать точные результаты? – спрашивает следователь.

– Как только, так сразу. Но в ночь я его вскрывать не стану, – говорит Шишкина, глядя на Черного снизу вверх. – Я дежурный судмед, мое дело – выехать на место преступления и произвести осмотр. На минуточку, с вашим этим висельником я проторчала без толку в этом чертовом лесу почти час. И, надеюсь, отпишут его вообще не мне.

Уставшую женщину, чье дежурство уже перевалило за двенадцать часов, понять можно. Но ее ответ Черного совершенно не устраивает.

* * *

– Знаете, Николай, я много думал. В последние дни у меня было достаточно много времени, чтобы просто подумать и сопоставить факты.

Голос Миронова похож на тихое перекатывание неглубокой горной речки, вливающейся в долину.

Черный косит глаза на настенные часы, странно смотрящиеся рядом с калейдоскопом фотографий мертвых людей. К Авакумовой, Браун, Ермакову и Гридневу сегодняшней ночью добавился Кучер.

– Вы в своем уме? Пока я здесь с вами первых комаров кормила, у нас еще пара трупов нарисовалась! Мне бы успеть спину выпрямить! – возмущалась Шишкина. – Какие вам фотографии? Я в бюро заезжать не собираюсь!

– Наше дело – на контроле у министерства, – напомнил Черный тоном, не терпящим возражений.