Смертельная красота

Под эту масштабную проверку в срочном порядке составляют план-перехват, задействовав не только их отдел, но и подтянув оперативников со всего города. Работать предстоит быстро и жестко.

– Ты меня сегодня дома не жди, – предупреждает Витек жену. – У нас работы будет по самую макушечку.

– Мне выдадут бронежилет? – спрашивает Андреевский, спускаясь за Тихомировым к машине.

– Ага, и каску с противогазом, – кивает Витек.

* * *

Вода смывает мыльную пену уже во второй раз. Ванная наполнилась паром, на нежно-голубой плитке скопились капли конденсата. Николай жмурится и подставляет лицо под струи душа. Кожа краснеет от горячей воды. Наконец-то он чист.

Раздав первостепенные указания и созвонившись с Евгением Левановичем, Николай волевым решением выключил рабочий ноутбук, педантично сложил документы в папки и запер их в сейфе, оставил открытой форточку и ушел. Была середина рабочего дня, но для него существовал какой-то один длинный день, тянувшийся уже больше сорока восьми часов.

– Заедете за мной через час, – сказал Черный водителю.

За это время ему предстояло привести себя в порядок и что-нибудь съесть. С первой частью личного плана Черный справляется.

– Вы уверены, что вам самому необходимо туда ехать? – спросил Евгений Леванович. – Есть же люди. И на месте есть кому поручить.

– Нет, мне проще самому. Если посылать кого-то из оперативников, то нужно посвятить их во все детали следствия, чтобы они смогли задать правильные вопросы. А это время. Не говоря уже о том, чтобы попросить местных о помощи. Я не отрицаю, что везде есть хорошие спецы, но…

– Я вас понял, Николай Дмитриевич. Только что вы хотите там обнаружить после стольких лет?

– Связи, – ответил Черный, закрывая свой блокнот. – Вполне вероятно, что у Кучера остались какие-то друзья детства, с которыми он не виделся уже давно, но к которым все еще может обратиться за помощью. Возможно, мне удастся найти кого-то, с кем он общался. Заодно уточню про его семью. В его личном деле в бюро слишком мало информации.

– Как вы планируете добираться?

– На машине. Нужно оформить водителю командировку. К вечеру, самое позднее ночью, мы вернемся.

– Удачи вам, Николай Дмитриевич.

Рингтон телефона будит Черного, задремавшего в кресле. Горячий душ разморил его.

– Николай Дмитриевич, я подъехал.

– Через пять минут спускаюсь.

Не успевший перекусить следователь принимается одеваться, с удовольствием влезая в чистую, пахнущую стиральным порошком одежду.

* * *

Его здесь ждали. Только сам Николай не мог от себя ожидать, что так остро отреагирует на детский дом. Здание походит на детский сад или санаторий. Обнесенный забором участок, песочницы, горки, домики. Разновозрастные дети под присмотром воспитательницы заняты играми. И эти дети, как по команде, все поворачиваются на звук подъезжающей машины. Двое малышей бросаются наперегонки к вылезшему следователю.

– Меня! Мой папа! – кричит девчушка в забавной легкой шапочке с цветочками.

– Нет! – отпихивает ее мальчик с лопаткой в руке. – Ты за мной? Заберешь меня?

Черный изумляется. Он не сталкивался с детьми уже очень много лет и понятия не имеет, как с ними обращаться. Пару раз ему доводилось расследовать дела, где дети оказывались потерпевшими, – было тягостно. Но вот эти широко распахнутые глаза, с надеждой глядящие на чужого человека, заставляют что-то внутри сжаться до колик.

– Дети! Идите сюда! – зовет их воспитательница.

– Ты меня заберешь? А где мама?

Девчушка уверенно берет Черного за руку. Со взрослыми у него не возникает таких проблем.

– Я… э…

Николая спасает статная женщина, вышедшая на крыльцо.

– Милана, этот дядя приехал ко мне, беги играть!

– Ха-ха-ха! Не за тобой! – смеется мальчик, тыча лопаткой в сторону девочки.

– Еремейка – дурак! – кричит девочка и убегает к остальным.

Еремейка, задрав лопатку над головой, мчится следом. Черный их больше не интересует.

– Вы, должно быть, Мария Кирилловна? – уточняет следователь.

– Да, это со мной вы говорили по телефону. Пройдемте в мой кабинет – я собрала все, что вас может заинтересовать.

Черный отпускает водителя и направляется за Марией Кирилловной. Против его ожидания здесь нет обшарпанных стен, грязных окон и голодных детей, одетых в старье. Здесь даже пахнет уютно – каким-то моющим средством, сдобой и деревом.

– Это мой детский дом, – говорит директор, усаживая следователя в своем кабинете, больше похожем на маленькую гостиную. – Я сама здесь выросла. Правда, тогда тут все было несколько иначе. Но теперь мы стараемся, чтобы наши дети ни в чем не нуждались.

Николай пытается прикинуть, сколько ей лет. Сорок пять-пятьдесят? Видно, что жизнь у Марии Кирилловны была нелегкой и оставила на ее лице морщины, но не сломала.

– Я ведь помню Семена, – отвечает на незаданный вопрос директор. – Когда он появился, меня здесь не было. Мы встретились, когда я вернулась сюда проходить практику. И потом начала работать.

– Что вы можете про него рассказать?

– Волчонок. Но я никогда бы не подумала, что из него вырастет убийца или другой преступник. Семен никогда не задирался первым.

* * *