Смертельное Таро

– Мне не сложно жить в ожидании. – Она смотрела в глаза сестры, полные веры в сказанное, и невольно улыбалась сама. – Однако ты и сама знаешь, я вижу свою судьбу. У нее для меня ничего нет.

Дар проявился, когда Люцилле исполнилось десять. Обычная на первый взгляд мелочь – она нашла любимый стеклянный шарик Лизетт. Однако девочка точно знала, в какой из комнат, под каким из многочисленных кресел лежит любимая безделушка ее сестры. В то время как Элизабет растерянно всхлипывала, стоя в центре гостиной, а слуги по указанию родителей обыскивали первый этаж, Люцилла молча прошла на второй. Открыла одну из дверей, провела рукой по полу и среди пыли нащупала искомый холод стекла.

Сестра была счастлива, что, в общем‑то, главное. И Люцилла совершенно не придавала значения тому, что о нахождении шарика знала еще до того, как все его хватились. Еще до того, как он был утерян. Позднее ей стало казаться, что о нахождении игрушки она знала даже в те дни, когда та еще не появилась в их доме.

Провидение уже пустило свои корни.

Поначалу ее проницательность, невероятная для ребенка, ощущалась приятной, временами отчасти полезной. Без труда отыскивать в саду подруг, что прятались во время игр за деревьями. Знать, как их помирить, еще до того, как те разругались. Люцилла не могла придумать, как применить дар в пользу лично себе, но проблемы в том и не видела.

А потом она стала читать причины чужих смертей и слышать в голове голоса. Почти каждую ночь с криками Люцилла просыпалась в холодном поту. Ее настоящие способности прорезались болезненно, подобно зубам. Теперь в видениях ее всплывали не знакомые девочки, а просьбы голосами давно умерших людей и безобразные мрачные тени.

С пятнадцати лет добавились обмороки; приезжавшие с семьями девочки не общались с ней столь же охотно, как прежде. Ее жизнь постепенно разваливалась, слишком выбиваясь из ритма, который сложился в семье де Мартьер за несколько поколений. Пророчества походили скорее на панический приступ и возникали молнией на безоблачном небе. Они привлекали к Люцилле внимание и отторгали, вызывали у всех восхищение и испуг. Они делали девочку непохожей на всех остальных, и для нее именно это было чересчур.

– Не стоит плакать, Лизетт, твоей грусти это вовсе не стоит, – однажды сказала она, стоя перед зеркалом в спальне. Люцилла задумчиво смотрела на собственное лицо. И на то, как Элизабет, заходясь в рыданиях, рвала письмо у нее за спиной.

– Но это немыслимо, Лу! Бонне не хотят видеть нас на приеме, потому что ты им кажешься странной, это т-такая… Это такая глупость! У меня в голове не укладывается. – Пальцы с поражением разжались, отчего обрывки бумаги посыпались на пол. – Они не могут так о тебе говорить, они ведь судят со стороны, они ничего не понимают! – Элизабет выдохнула и продолжила едва слышно: – А еще я не понимаю, как ты находишь в себе силы, чтобы относиться к этому столь спокойно.

Люцилла провела гребнем по волосам. А затем завесила ими лицо, чтобы не встретиться взглядом с сестрой.

– Мне было это известно, Лизетт, причем задолго до того, как конверт оказался у тебя на ладони.

– Ты… Ты знала и это? Получается, ты знала и о том, что я прочту его, Лу? И о том, что я обязательно затем расплачусь?

– Да, и это тоже.

Ненадолго воцарилось молчание. Сидя, склонив голову, Люцилла слушала, как сад шелестит от зефира.

– Тогда ты уже знаешь, что утешения не успокоят меня. Так зачем же ты пытаешься меня ободрить, если заведомо обречена на провал?

Впервые Люцилла нашла в себе силы искоса взглянуть на сестру, глаза их обеих блестели от слез.

– Твою скорбь я не могу воспринять как должное.

Едва не рухнув, Элизабет уселась рядом с сестрой и прижалась к ее спине. Люцилла напряглась и смяла сорочку в руках.

– Скажи, Лу… – Младшая де Мартьер всхлипнула. Ей тогда было тринадцать, и голос все еще был довольно детским. – А когда случилось первое видение? И я не имею в виду свой шарик.

– Ты уже столько раз просила рассказать об этом. – Люцилла со смехом выдохнула. – Неужели всякий раз забываешь?

– Когда умерла бабушка. – Замечание сестры Элизабет будто пропустила мимо ушей. – Слушать об этом чудно́ и страшно. И бабушка пришла к тебе, чтобы сказать, где спрятаны ее украшения? Получается, ты по-настоящему видишь покойников?

– Иногда вижу, иногда слышу. Могу лишь сказать, в комнате я редко остаюсь одна.

– Какой же это ужас, Лу! Я не в силах представить, как ты живешь с таким грузом! – Элизабет уселась удобнее. – А случается так, что одни и те же люди приходят по несколько раз?

– Случается, но страшно было только первое время. Я рассудила, что, раз уж от видений нельзя отказаться, нужно с ними свыкаться.

– Знаешь, Лу, если я умру раньше тебя, обещаю не являться потом привидением! – Элизабет хихикнула сквозь не успевшие высохнуть слезы. – Я не хотела бы отравлять тебе жизнь, как все эти духи. Лучше не напоминать о себе вовсе, чем являться в кошмарах, да?

– Не говори таких глупостей! – В шутку Люцилла толкнула сестру локтем. – Ты сама говорила, что успеешь подержать на руках своих правнуков.