Смертельное Таро

Прости, что так давно не писала тебе, но из-за моего деликатного положения сложно подолгу сидеть за столом. Врач говорит, остались считаные дни до момента, когда я свижусь с дочерью или сыном. У меня просто в мыслях это не укладывается, ведь это так скоро… Приезжай, как только сможешь, буду рада тебя увидеть. Я уверена, что ты давно уже знаешь, кто должен появиться на свет, но постарайся изобразить удивление!

Заниматься садом последние пару недель стало совсем тяжело, однако Пласид клятвенно обещал, что лично будет следить за садовником. Надеюсь, он нашел человека с искренней любовью к цветам, – чувствую, с появлением ребенка на свет времени у меня не прибавится, а за мой любимый куст лилий сердце болит. Не вынесу, если с ним что‑то случится.

С нетерпением жду твоего ответа, а лучше – визита! Если сможешь приехать, попрошу Люси подготовить твою любимую спальню.

P. S. Ты бы согласилась стать крестной?

Твоя Лизетт»

10.08.1849

Люцилла раз за разом перечитывала письмо от сестры, хотя местами текст успел расплыться от слез. Руки ее тряслись, и, несмотря на ночную прохладу, ей не хватало воздуха.

– Я не приеду, Лизетт, прости, я не найду в себе таких сил.

Предчувствие скорой смерти сестры охватывало ее постепенно. Сперва Элизабет стала выглядеть болезненной и усталой, что никто, помимо Люциллы, заметить отчего‑то не мог. Затем щеки ее стали видеться впалыми, череп – обтянутым кожей землистого цвета. Страшным пророчеством мадам де Мартьер не делилась ни с кем даже в мыслях.

Картина кончины Лизетт обрушилась на Люциллу со всеми подробностями. Разразится гроза, все улицы затопит дождем, и упомянутый в письме врач просто не успеет доехать. Письмо полетело куда‑то в угол, Люцилла в бессилье свалилась на пол и обхватила колени руками. Мир вокруг куда‑то исчез.

«Ты ведь расскажешь мне правду, даже если увидишь в моей судьбе что‑то ужасное, да, Лу?»

– Извини, я даже сейчас об этом сказать не могу!

«О том, что твоя сестра за несколько часов истечет кровью, как подвешенная на крюк туша, а остальные будут слушать ее крики за дверью».

– Неправда… это вовсе не так! – Она попыталась подняться, но упала обратно. Не переставая задыхаться от слез, Люцилла руками вцепилась в трюмо, с трудом подтянулась и сквозь полумрак попыталась найти свое отражение в зеркале.

– Я ведь никак не могла ей помочь, я ничего не могла сделать! – прокричала она самой себе, но голос ее срывался и словно тонул в темноте.

– А ты разве пыталась,

Провидица?

* * *

Свое обещание Элизабет выполнила.

Письмо с сообщением о смерти родители получили в двадцатых числах месяца, когда успели минуть даже похороны. От последней весточки сестры Люцилла со слезами, казалось, выплакала все глаза и легкие. Круглыми сутками она оставалась подле родителей и, утешая их, не слышала даже своего голоса.

Она блуждала по ставшему каким‑то безжизненным дому. Дар вдруг ощутился ей последней возможностью вновь повидаться с сестрой. Все голоса в голове и ночные визиты малоизвестной родни заиграли по-новому. Люцилла готова была преклониться перед своей исключительностью, лишь бы вновь пообщаться с Лизетт. Узнать, что смерть далась ей без лишних страданий; что в месте, в котором она теперь очутилась, ее существование легко и беспечно; и что на сестру Лизетт зла не держит.

Люцилла всматривалась во мрак в своем же сознании. Кричала в населенную духами тьму в надежде услышать отклик сестры.

Но Элизабет не явилась ни разу. Кажется, помня свою глупую клятву, она не давала Люцилле даже намека, что слышит ее или находится где‑то поблизости. Постепенно лицо сестры стиралось из памяти. С трудом мадам де Мартьер вспоминала только голос и заливистый смех, но теперь и они звучали откуда‑то издали.

Она окончательно убедилась, что провидение для нее – не дар, а проклятье.

* * *

Больше пятнадцати лет Люцилла жила, не отличая яви от сна. Мелкие бытовые пророчества и их воплощения в ее голове превратились в единое месиво.