Смертельное Таро

Женщина все еще занимала себя лишь чужими проблемами и распоряжалась домашним хозяйством. Во всем этом теперь не было искреннего порыва помочь – только привычка. Постепенно к мадам де Мартьер уже не так часто обращались за предсказанием. И пусть кончину родителей она восприняла довольно болезненно, их смерть не стала повторным ударом.

Дама достигла того, чего добивалась, – ее быт стал социально приемлемым.

А затем в одном из бесчисленных снов Люцилла посетила племянницу. Девочку, которую мадам де Мартьер видела раз в пару лет, когда приезжала почтить память сестры. Хелена всегда представлялась ей избалованной и с болезненно-истерическим нравом, ведь что в одиночестве, что окруженная сотней людей, она неизменно срывалась на крик со слезами. Женщина видела, что причиной тому – непонимание Пласида, как обходиться с единственной дочерью, которое с годами становилось лишь глубже.

В течение долгого времени Люцилла не знала, по силам ли ей помогать уже не казавшейся столь близкой семье, а потому редко гостила в их доме больше недели. Но мадам де Мартьер упустила из виду, что Хелена стала значительно старше. Избавившись от детских истерик, племянница выросла в нервозную девушку, которая за семнадцать лет так и не научилась общаться со сверстниками.

У Люциллы будто случилось озарение внутри озарения. Она резко проснулась, когда на часах было за полночь.

«Если я получила свой дар, то, возможно, могла бы его и отдать», – крутилось у нее в голове. Ведь теперь она знала, кому.

Теперь она не искала среди покойников образ сестры – сквозь непроглядную темень Люцилла пыталась воззвать к ее дочери. Она не знала, движет ли ею желание поскорее избавиться от дара или же вина перед Элизабет за то, что в свое время никак не смогла ей помочь. И даже рассказать о видениях не осмелилась.

Но передать дар племяннице не удавалось: Хелена не понимала языка символизма, на котором с ней говорили во снах. Гаданием на картах девушка тоже не овладела. Вопреки стремлениям мадам де Мартьер, Хелена не унаследовала способностей – это оказалось попросту невозможным.

Объяснения Люциллы себе самой, для чего она во все это впуталась, становились все более сбивчивыми. Она с дрожью в руках строила башню из всех гадальных карт, лишь бы более к ним никогда не притрагиваться. Мадам де Мартьер погружалась в свои кошмары все глубже, пересказывая племяннице сны в собственном сне.

«Хочу от сердца говорить людям, что у них все будет хорошо. И не знать при этом, что произойдет на деле».

Короткий век Элизабет прошел в блаженном неведении, и годы спустя Люцилла уверилась, что истинное счастье именно в этом. Она мечтала о жизни, какая была у них в раннем детстве, и в душе страдала от того, что то беззаботное время так быстро закончилось.

* * *

Невидящим взглядом Люцилла смотрела на свое отражение. Она улыбалась и задумчиво гладила себя по щеке.

«Чем ты так довольна, провидица?»

– У моего отражения нет головы.

Приближение собственной смерти было таким же медленным и степенным. Сначала на одежде ей стали мерещиться кровавые пятна. Затем она просыпалась от чувства, что одежда окровавлена насквозь; все чаще на своих запястьях и бедрах она видела трупную зелень. Сперва мадам де Мартьер это пугало и ввергало в отчаяние, но довольно быстро она смирилась. Она отнеслась к своей скорой кончине как к данности, пусть и довольно безрадостной.

– Честно сказать, – продолжила она, не отводя взгляда от зеркала, – хотя бы так история с моим даром закончится. Жить с этим дальше будет невмоготу.

Перечить судьбе она никогда не пыталась.

«И это все, что ты называла жизнью, Лу?»

В день, который стал для нее последним, Люцилла словно проснулась по-настоящему, очнулась от длившегося более сорока лет забытья. Она проснулась от воспаленного желания поскорее расстаться с даром. На женщину навалилось всепоглощающее чувство тоски. Так давят пустотой стены комнат, откуда вынесли последнюю мебель.

Она все лежала в кровати и не могла собрать себя воедино. Хотела расплакаться от наступления последних минут, которые, вопреки ее готовности, ощущались болезненно.

За обедом Люцилла сразу заметила стремление Пласида ее удержать. От ухода обратно в спальню, от скорого отъезда, да и в целом… от всего. Внезапно опустевшим нутром она поняла, чтó месье де Фредёр в ту минуту испытывал, и ей стало болезненно-весело. Словно, в одиночку сражаясь с роком, он пытался не дать ей исчезнуть вслед за покойной женой.

В последние отведенные ей часы Люцилла не понимала ни себя, ни людей вокруг.

Когда Хелена просила у мадам де Мартьер прощения, та уже едва сдерживалась – смех постреливал у нее на кончике языка и зубах. Какая ее племянница глупенькая! Она могла бы сказать ей и больше, ведь была также сведуща, от чьих рук должна вот-вот упокоиться. И Хелена, без минуты убийца, давала ей обещания на будущее, хотя для Люциллы оно уже не настанет. Но без ее помощи девушка не способна была понять, насколько сцена между ними комична.