Сметая запреты: очерки русской сексуальной культуры XI–XX веков

Особый интерес могут представлять околопушкинские связи Е. Н. Лихачевой. Ее дочь Анна Васильевна, урожденная Лихачева (1802–1853), была женой полковника, а позднее генерал-майора, Льва Васильевича Давыдова (1792–1848), лично знавшего А. С. Пушкина[900]. По словам Л. А. Черейского, «в середине мая 1820, проезжая через Киев, Пушкин обедал здесь с Давыдовым»[901]. Кроме того, Лев Васильевич был родным братом[902] Дениса Васильевича Давыдова (1784–1839)[903], знаменитого партизана и поэта, который писал о себе, что «кочуя и сражаясь тридцать лет с людьми, посвятившими себя исключительно военному ремеслу, он в то же время занимает не последнее место в словесности между людьми, посвятившими себя исключительно словесности»[904], и которого с А. С. Пушкиным связывало многолетнее литературное и дружеское общение[905]. Л. А. Черейский считает, что Л. В. Давыдов и А. С. Пушкин могли встречаться и у Д. В. Давыдова[906]. Анна Васильевна Давыдова, так же как ее муж и деверь, могла быть знакома с А. С. Пушкиным. Таким образом, представители ближайшего родственного окружения Е. Н. Лихачевой (в частности, зять и его брат) являлись одновременно людьми из «окружения» А. С. Пушкина.

В специальном уточнении нуждается также то обстоятельство, что в составленном П. Н. Петровым родословии дворян Давыдовых жена Льва Васильевича ошибочно названа Екатериной Васильевной Лихачевой[907]. С учетом исправления данной неточности можно принять к сведению, что супруги имели пятерых сыновей – Николая, Михаила, Василия, Сергея, Дениса – и дочь Елизавету[908], приходившихся внуками Е. Н. Лихачевой.

Религиозность Елизаветы Николаевны реализовывалась в стремлении достойно проводить церковные праздники. Причем само понятие «праздник» в понимании как столичных, так и провинциальных дворянок первой половины XIX века имело явную конфессиональную коннотацию. Так, 31 декабря 1817 года княжна Прасковья Долгорукова, обращаясь к Е. Н. Лихачевой, писала: «…позвольте вас поздравить ис праздниками, и с наступающим Новым Годом, пожелая вам всех благ возможных…»[909] Имея в виду многодневный праздник Рождества Христова, отдание которого совершалось в Русской православной церкви как раз 31 декабря, она не называла этим термином «Новый год», считающийся в настоящее время в России одним из гражданских праздников.

К сожалению, сохранилось всего одно письмо[910], написанное непосредственно Е. Н. Лихачевой, и два документа[911], подписанные ею собственноручно. Тем не менее можно утверждать, что она была женщиной грамотной, получившей образование (правда, какое именно, уточнить не удается). Древнее дворянское происхождение и вступление в брак с представителем не менее древнего рода способствовали осознанию ею своей принадлежности в целом к родовитому российскому дворянству и важности обладания атрибутами причастности к определенному дворянскому роду. Официальные документы Елизавета Лихачева скрепляла не только собственноручной подписью, но и печатью с изображением родового герба («…что иутверждаю сим моим обязательством заподписанием моей руки ис приложением фамилии герба моего печати…»[912]), что, очевидно, являлось в ее глазах своеобразным символом нерушимости данного ею обязательства, соблюдение которого как бы гарантировалось авторитетом всего дворянского рода.