Smirnskiy_Posle_Gomera

ладия Одиссеем и Диомедом — также упоминаются в поэме лишь в

44 James, Alan W., 2005, 367.

Квинт Смирнский и его продолжение гомеровского эпоса

25

виде пророчеств, намёков или отсылок к уже произошедшим событиям

(Q. Smyrn. X, 344–360). А некоторые, подобно гибели Аякса Оилида, пред-

ставлены с меньшим числом подробностей, чем в прочих источниках45.

С другой стороны, гибель Париса и Эноны (Q. Smyrn. X, 253–489), жерт-

воприношение Поликсены (Q. Smyrn. XIV, 179–328) и многие иные эпи-

зоды расцвечены значительным количеством дополнительных деталей.

А неудачный штурм троянских стен ахейцами (Q. Smyrn. XI, 338–501) или

примирение Менелая с супругой (Q. Smyrn. XIV, 149–178), не противо-

речащие преданию, но дополняющие его, могут рассматриваться как ху-

дожественные нововведения автора. Иными словами, как и при

использовании материала гомеровских поэм, эпос Квинта подробен там, где свидетельства традиции оставляют пространство для художествен-

ного творчества, и становится лаконичен, если вынужден следовать зна-

менитым предшественникам.

Ссора между Агамемноном, настаивавшим на необходимости уми-

лостивления оскорбленной ахейцами Афины, и ратовавшим за немед-

ленное отплытие Менелаем, которая могла бы послужить связующим

звеном между святотатством Аякса Оилида в ночь взятия Трои и гибе-

лью большей части ахейского флота у Каферейских скал, в поэме также

опущена. Она в значительной мере дублировала бы историю принесе-

ния ахейцами Поликсены в жертву Ахиллу ради благополучного воз-

вращения домой, перегрузив четырнадцатую книгу композиционно. Но

в глазах определённой части исследователей подобное опущение спо-

собно служить превосходной иллюстрацией приписываемой Квинту ма-

неры облагораживать своих персонажей, якобы ведущей к сглаживанию

конфликтных ситуаций и общему выхолащиванию сюжета троянских

легенд46. Между тем многие «недостатки», делающие гомеровских ге-

роев более «человечными» в глазах позднейшей аудитории как в древ-

ности, так и в новое время, представляют собой результат

искусственной психологизации персонажей «Илиады», приписывания

им мотивов и чувств, характерных для совершенно иных культурно-пси-

хологических типов.

45 Carvounis, Aikaterini. Final scenes in Quintus of Smyrna, Posthomerica 14 // Quintus Smyrnaeus: Transforming Homer in Second Sophistic Epic. Berlin & New York: de Gruyter, 2007, 249.

46 James, Alan W. & Lee, Kevin H., 2000, 14.

Квинт Смирнский ПОСЛЕ ГОМЕРА

26

Продолжатель Гомера и в данном случае сохраняет верность об-

разцу, не позволяя себе приписывать эпическим героям пороки и стра-

сти, заимствованные из повседневного быта. Не удивительно, что

современные исследователи находят его Неоптолема куда более «ры-

царственным», нежели он «обычно» представлен в традиции: даже При-

ама юный воитель, по их мнению, убивает недостаточно жестоко47.

Точно так же Агамемнон в нашей поэме «восполняет» якобы присущий

ему недостаток лидерских качеств48. Однако единственное отличие в

трактовке образа царя Микен от гомеровской у Квинта — отсутствие

сюжетообразующей для «Илиады» темы спора с нижестоящим вождем

из-за статусной добычи, темы, знакомой любому обществу, близкому к

гомеровскому, и раскрываемой в художественном плане с помощью ко-

лоритной перебранки антагонистов со всеми присущими ей жанровыми

особенностями. В то же время основные достоинства военного предво-

дителя в традиционном эпосе — щедрость к лояльным союзникам, за-

бота о войске, личная воинская доблесть — приписываются Квинтом

старшему Атриду в полном согласии с Гомером (Hom. Il. X, 86–101; XI, 90–279; XIX, 241–249).

Самую существенную эволюцию, согласно современной научной

критике, претерпел в поэме образ Аякса Теламонида, который утратил

якобы свойственную ему в «Илиаде» двойственность: сочетание гигант-

ской физической силы с недостаточной живостью ума49. При этом ре-

альных подтверждений того, что «подлинный» гомеровский Аякс

должен восприниматься именно так, обнаружить не удается. Напротив, герои традиционного эпоса по определению сочетают в себе достоин-

ства «мужа воины» и «мужа совета», и Большой Аякс у Гомера ни в ма-

лейшей степени не является исключением. В сочинении Квинта этот

идеал героической доблести — арете — пропущен сквозь призму клас-

сического представления о калокагатии, объединении физических и

нравственных достоинств в гармонично развитой личности, что несо-

47 Boyten, Bellini. More “Parfit Gentil Knight” than “Hyrcanian Beast”: The Reception of Neoptolemos in Quintus Smyrnaeus’ Posthomerica // Quintus Smyrnaeus: Transforming Homer in Second Sophistic Epic. Berlin & New York: de Gruyter, 2007, 307, 320–323.

48 James, Alan W. & Lee, Kevin H., 2000, 15.

49 James, Alan W. & Lee, Kevin H., 2000, 14

Квинт Смирнский и его продолжение гомеровского эпоса

27

мненно объясняется влиянием Второй Софистики. Ориентация послед-

ней на классический век Афин нашла отражение в воспроизведении ат-

тической судебной практики произнесения ответных речей

тяжущимися сторонами, каковая деталь является отличительной осо-

бенностью содержащейся в поэме версии знаменитого спора между