Смоленские кривичи. Держава на Днепре

На самом деле в средневековом, да и в современном мире меняются лишь технологии, и вот здесь мы видим очевидный прогресс, хотя и неясно, к чему он приведет. Современное человечество существует сто тысяч лет, и есть две крупные фазы технологического развития: доиндустриальная и индустриальная. Большая часть человеческого бытия укладывается в первую фазу.

Шесть тысяч лет назад начинается социальное расслоение, возникают различные формации, помогающие социуму адаптироваться в условиях изменения технологий, роста населения и связанного с этим расслоения, но чередуются они не последовательно, а хаотически. Массовое рабовладение возникает то в Древних Афинах и Риме, то в США в XVIII–XIX веках. Феодализм берет верх то в Парфии III века до н. э., то в Западной Европе IX столетия от Рождества Христова. Этатизм (сильное госвмешательство в экономику с попыткой правительства сыграть «надклассовую» роль) господствует в Древнем Египте, Византии, Московии.

Разные модели социализма встречаются в Иране VI века (маздакиты), Бахрейне IX века (карматы), Южной Америке XV столетия (инки), Евразии (СССР периода 1918–1991 годов).

В то же время самой устойчивой формой человеческого общежития была первобытно-общинная, или архаическая. Она просуществовала 94 тысячи лет с момента возникновения человека разумного и в ряде случаев существует до сих пор. Архаическая модель характерна для монголов в XII веке, сельджуков – в XI, а также русичей вплоть до эпохи Александра Невского и даже его ближайших наследников.

Какова, однако, эволюция смоленских кривичей? Она та же, что и у остальной Руси. Тут самое время обратиться к гипотезам Фроянова.

По его мнению, Древняя Русь – доклассовое общество. Для раннего периода истории славян ничего нового в этом выводе нет. Безусловно, кривичи и другие племена жили родовым бытом и не знали сословного и тем более классового деления. Спорными являются дальнейшие моменты социального развития этого и других славянских племен.

С.М. Соловьев впервые попытался изложить стройную концепцию социального развития Руси, но сделал это в самом схематичном виде. По его мнению, в Древнем Киеве, а затем в Великороссии боролись «родовое» и «государственное» начало. Рассматривая историю Киевской Руси, Соловьев откровенно потешался над ее модернизаторами и как-то даже в шутку обронил, что оппоненты в пылу полемики могут договориться до тождества киевской модели с феодальным строем Западной Европы IX–XIII веков. Для Соловьева это было курьезом, но после Октябрьской революции историки в поисках истины совершили большую ошибку. Двадцатые годы XX века в России – время творческого поиска, расцвет идей. Кризис исторической науки, явственно обозначившийся в эпоху Романовых, остался позади. Появляются новые имена и концепции, многим из которых суждено дать обильные всходы в великую для СССР эпоху 30-х годов.

Но были и ошибки. Одна из них – некритическое восприятие теории социальных формаций. Эту теорию, придуманную позитивистами, опрометчиво сочли за марксизм, хотя Карл Маркс в поздних работах сомневался в ее истинности. Доказательством этого служат, например, заметки Маркса об «античном» и «восточном» способе производства. Под первым из них понималось классическое рабство, которое мы знаем по учебникам и видим в Древних Афинах и Римской империи. Вторая модель – так называемые «восточные деспотии» – скажем, Древний Египет и цивилизации Месопотамии, где не было «промышленного» рабства. Перед нами этатизм – жесткое вмешательство государства в дела общин; сами общинники остаются лично свободными, тотального рабовладения нет. Но это заставляет задуматься и пересмотреть всю теорию формаций.

Казалось, открывается интереснейший путь для постижения закономерностей развития общества. Однако русских и советских ученых ослепил европоцентризм. И погубило желание быть такими, как «цивилизованное человечество». Под «цивилизованным человечеством» подразумевался Запад. Если на Западе есть феодализм, он должен быть и в России! Чем мы хуже?

В итоге революционная романтика сыграла с нашими прадедушками злую шутку. Они захотели сделать своих предков не хуже, чем были европейцы, в которых виделся передовой отряд человечества. Но и эту иллюзию нельзя вменять в вину большевикам. Она родилась после реформ Петра I, именно этот царь со своими соратниками произвел этническое смещение, после чего русские кинулись подражать Европе.

Так или иначе, в 20-х годах, после русской революции, в научной среде возникли дискуссии о прошлом России. В результате родилась ошибочная концепция, поддержанная несколькими учеными, о том, что во времена Киевской Руси господствовала рабовладельческая формация. Эта мысль укладывалась в каноны формальной логики. Всё человечество (?) проходит через смену формаций. Такая смена последовательна. Ранние славяне находились в первобытно-общинной формации (с этим не спорил никто). Значит, следующий этап – рабовладение. Киевская Русь – рабовладельческая страна!