Смотритель маяка

Он включил в телефоне приложение радио «Сумерки», сбавил громкость и закрепил телефон на ремне. Музыка спасала от одиночества. Далёкие голоса не старились, ничего не требовали, бесплатно даря радость или грусть. Прямо сейчас Михаил Боярский чередовал куплеты с Ольгой Зарубиной в ностальгически-невинной песне Шаинского «Небо детства».

При отсутствии кружков школа запиралась на ключ в восемь часов вечера. Кабинеты классов на ночь закрывались. В редких случаях Артём заставал после восьми учеников и учителей. В основном один охранник приходил на смену другому. Они вместе совершали обход, подписывали акт, и школа оставалась до утра в распоряжении Артёма. И так из раза в раз. Около полуночи Артём совершал ещё один обход, уже в одиночку. Последний раз проделывал это ближе к шести утра. Он не был в теме, соблюдали ли коллеги процедуру. Люди, вдвое превосходившие Артёма по возрасту, не нуждались в советах или контроле вечно задумчивого юноши.

Свет фонаря выхватывал из темноты половину школьного коридора. Артём предпочитал не включать свет, хотя имел такую возможность. Джефф путался под ногами, иногда отставая, чтобы обнюхать наливной пол. Артём со смешанными чувствами подсчитывал в уме, во сколько ему обойдётся содержание собаки. Тысяч пять в месяц, без учёта посещения ветеринара. Придётся продать почку или ограбить банк.

Связка ключей от некоторых кабинетов болталась на вдетом в пояс кольце. Он выборочно отпирал двери, визуально осматривал стёкла в окнах, проверял отсутствие посторонних следов. Особо ценные кабинеты находились под сигнализацией. Например, кабинет директора или канцелярия с личными делами учеников.

Закончив с левым и правым крылом первого этажа, Артём прошествовал мимо лестницы второго этажа в узкий по меркам взрослого человека коридор, который соединял основное здание с пристроем спортивного зала. Джон Бон Джови восклицал из телефона, что «если она уродлива, то он тоже уродлив»[7]. Что ж, рок-звезде виднее.

– Не отставай, Джефф.

Прохлада спортзала забиралась под одежду, вынуждая поёживаться. Из вытянутых под потолком окон внутрь проникал бледно-голубой неровный свет. В углу, рядом со спортивным конём, хранилась стопка матов. Между стеной и длинной скамейкой кто-то оставил баскетбольный мяч. Артём одной рукой запустил мяч в сторону корзины. Мяч ударился в стену справа от щита.

– Только не говори, что пропустил, как я забросил трёхочковый!

Щенок вопросительно смотрел на хозяина.

– Ладно, Джефф, я всего лишь шучу. Пойдём-ка дальше, дружок, а то мы так до утра не закончим. Меня, между прочим, и другие дела ждут.

Под «делами» он имел в виду непродолжительный сон. Инцидент с несостоявшимися сатанистами не повлиял на идею «проникнуть» на станцию. Он хотел спать без кошмаров. И если для этого необходимо заглянуть в лицо страху, он это сделает.

Школьная столовая пребывала в обманчивом запустении. Луч фонаря блуждал по многочисленным столам с торчащими на них ножками вверх стульями. Так удобнее мыть пол после сотен учеников. Линия раздачи следовала вдоль пустых прилавков. Артём оканчивал другую школу, и незнакомое оборудование не вызывало в нём отклика.

– Давай посмотрим, можно ли здесь чем-то полакомиться.

Нет, Артём не сошёл с ума. Занятия в июне не проводились. Однако в первую смену для учеников младших классов работал летний лагерь. На стенде в фойе висело расписание мероприятий. Детей кормили обедом, значит, на кухне могли находиться заготовки для будущих блюд. Ничего криминального не произойдёт, если он скормит Джеффу кусочек чего-нибудь.

И всё-таки стыд сигналил в голове настойчивым «тук-тук-тук». Нельзя брать чужое. Нельзя воровать еду, даже с благой целью.

Ладно, он хотя бы посмотрит.

Он впервые зашёл в закрытую для посторонних часть столовой. Под крышками гигантских кастрюль ничего, кроме эха, не оказалось. В отличие от холодильника, где для Джеффа нашлось много вкуснятины. Брикеты сливочного масла, мясной фарш в лотках, гирлянды сосисок, рыбное филе на подложках.

– Придётся потерпеть до утра, – обратился он к щенку, – мы не можем без спроса брать не нами оплаченную еду. Уйдём отсюда, пока мы оба не изошли слюнями.

Джордж Майкл шестую минуту вкрадчивым голосом пел лишённый ясности текст о ковбоях и ангелах.

Луч диодного света захватил в свой поток нечто странное. За одним из обеденных столов сидел человек. Нескладная фигура сгорбилась над столешницей. Руки повисли вдоль могучего туловища.

Сердце Артёма оборвалось в желудок. Правая рука потянулась за дубинкой так, будто это была кобура с пистолетом, а не покрытая слоем резины палка с металлическим стержнем. Неужели он собирался отбиваться ей от непрошеного верзилы? Более вероятно, что его ей же и прикончат.

Как насчёт разделочных ножей? На кухне их должно быть в избытке.

Джефф проскочил между ног Артёма, и тот непроизвольно посветил ему вслед, на долю секунды выпустив фигуру из виду. А когда выпрямил луч, на месте человека уже стоял перевёрнутый стул.

Что за наваждение? Ни капельки не забавно. Он же своими глазами видел силуэт крупного мужчины.