Смысл жизни: учебное пособие

Вторая часть статьи как будто начинает оправдывать наши ожидания: оказывается, что «дух музыки» для гуманистов, как их обрисовывает А.А. Блок, означал вовсе не человечное (гуманное) отношение к простому человеку, к человеку толпы с их стороны, а как раз наоборот — презрение к этому человеку. Вот это объяснение: «Мы знаем, что первые гуманисты, создатели независимой науки, светской философии, литературы, искусства и школы, относились с открытым презрением к грубой и невежественной толпе. Можно хулить их за это с точки зрения христианской этики, но они были и в этом верны духу музыки, так как массы в те времена не были движущей культурной силой, их голос в оркестре мировой истории не был преобладающим» (там же, с. 453). Какое странное понимание гуманизма было у гуманистов!

А.А. Блок презирал чернь. Вот как подробно в своих воспоминаниях об этом писал К.И. Чуковский: «Чего же он хотел от революции? Раньше всего он хотел, чтобы она преобразила людей. Чтобы люди сделались людьми. Таково было его первое требование. Никто, кажется, до сих пор не отметил, как мучился Блок всю жизнь оттого, что люди так редко бывают людьми.

„Груды человеческого шлака“, — говорил он о них. — „Человеческие ростбифы“. „Серые видения мокрой скуки“.

Всех этих людей в его глазах объединяло одно: то были исчадия старого мира, который подлежит истреблению. Ещё восемнадцатилетним подростком он высокомерно написал:

Смеюсь над жалкою толпою,
Но вздохов ей не отдаю.

Я часто слышал от него слово „чернь“: он всегда произносил это слово с какой-то брезгливостью… Это брезгливое чувство с годами только усилилось в нём.

— Я закрываю глаза, чтобы не видеть этих обезьян, — сказал он мне однажды в трамвае.

— Разве они обезьяны?

— А вы разве не знаете? — сказал он со скукой. Он называл их самым страшным ругательным словом, какое только было в его словаре: буржуа. Буржуа ненавидел он, как Достоевский, как Герцен, и буржуазная психология для него была гаже, чем дурная болезнь. Эта способность ненавидеть до бешенства пошлых людей, „пошлецов“, и сделала его с юных лет ненавистником старого мира. Он множество раз повторял, что народ не бывает пошлым и что пошлость есть исключительная монополия мещан. По соседству с его квартирой жил какой-то вполне достопочтенный буржуй, не причинявший ему никакого ущерба и по-своему даже чтивший его, но вот какую молитву записал о нём Блок у себя в дневнике: „Господи боже! Дай мне силу освободиться от ненависти к нему, которая мешает мне жить в квартире, душит злобой, перебивает мысли… Он лично мне ещё не делал зла. Но я задыхаюсь от ненависти, которая доходит до какого-то патологического истерического омерзения, мешает жить. Отойди от меня, сатана, отойди от меня, буржуа, только так, чтобы не соприкасаться, не видеть, не слышать; лучше я или ещё хуже его, не знаю, но гнусно мне, рвотно мне, отойди от меня, сатана!“ (26 февраля 1918 года)» (Чуковский К.И. Современники. Портреты и этюды. М., 1967, с. 268–269).

Итак, что мы видим? А.А. Блок ненавидел чернь. А кого он к ней относил? Любого пошляка из невежественной толпы, живущего исключительно «заботами суетного света», но в особенности — буржуа. Но это ещё не вся чернь. В своей речи об А.С. Пушкине он относил к ней ещё и чиновников, погубивших поэта. К.И. Чуковский писал: «Вся его речь о Пушкине, произнесённая им в 1921 году, — страстное проклятие черни. Я слышал эту предсмертную речь и помню, с какой гневной тоской говорил он об этих своих исконных врагах, о черни, уничтожившей Пушкина, причём несколько раз оговаривался, что чернь для Пушкина и для него не народ, не „широкая масса“. „Пушкин собирал народные песни, писал простонародным складом; близким существом для него была деревенская няня. Поэтому нужно быть тупым или злым человеком, чтобы думать, что под чернью Пушкин мог разуметь простой народ“… „чиновники и суть наша чернь; чернь вчерашнего и сегодняшнего дня“» (там же).

Выходит вот что: презирать пошлых невежд, буржуа и чиновников — значит быть, по А.А. Блоку, гуманистом. Своеобразное понимание гуманизма! Почти пролетарское, если иметь в виду оборотную сторону гуманизма — ненависть к буржуа и чиновникам.

К необычному истолкованию гуманизма у А.А. Блока, очевидно, следует относиться так: его нежная, израненная, нервная, тонкая поэтическая натура не выдерживала пошлых мерзостей жизни, которые принесла миру утрата былого, ренессансного, гуманизма.

Это он о себе сказал:

Простим угрюмство — разве это
Сокрытый двигатель его?
Он весь — дитя добра и света,
Он весь — свободы торжество!

Это он взывал к своим близким:

Друг другу мы тайно враждебны,
Завистливы, глухи, чужды,
А как бы и жить и работать,
Не зная извечной вражды!

Это он с непереносимой болью писал о людях в 1916 г.: