Снег

С годами я стала выше ростом и после универа устроилась на работу, потому что такой порядок у них, у взрослых. Там я стала делать какие-то не особо сложные на самом деле вещи, за которые мне стали платить деньги, как взрослой. Я стала арендовать квартиру, в которой стала жить одна, как взрослая, платить за еду, коммуналку, за кучу других вещей, с меня даже стали взимать налоги. И я продолжаю изо дня в день притворяться взрослой, надеясь, что никто меня не изобличит.

А ведь если изобличат и поймут, что я просто ребенок, просто скрывающийся в зрелом теле ребенок, что они тогда сделают со мной, эти взрослые? Отправят меня обратно к детям? В детский дом? В сумасшедший дом?

Я подозреваю, почему меня до сих пор не вычислили. Возможно… но это всего лишь гипотеза. Возможно, нет никаких взрослых. И вся болтовня о том, что ты неминуемо станешь одним из них, только лишь миф. А в действительности все-все на самом деле дети и тоже притворяются взрослыми. Притворяются и боятся раскрытия, как шпионы в чужой стране. Делают вид, что они сильные, ходят на работу, говорят на серьезные темы, делают что-то там как будто сложное и заумное – всё, как должно быть у взрослых. А потом, когда приходит время умирать, удивляются: как же так, я ведь еще ребенок.

Я не буду ничему удивляться. Я знаю всё о себе. И время своей смерти я выберу сама.

Там, за стеной, Багира выплескивает на своего сутенера всё, что скопила за пять суток заточения в холодной камере с клопами. Она вспоминает свои хорошие поступки, которые были обращены к нему и их работе за последние годы, и его плохие поступки, свидетельствующие о его равнодушии к ней.

Черный говорит, что всё это время он был занят важной работой – обрабатывал нового крупного клиента и теперь у нее дела пойдут в гору.

Она говорит, что ей плевать на нового клиента и плевать вообще на всех клиентов, потому что она уходит из этого бизнеса.

Он смеется.

Она требует вернуть ей банковскую карту, на которой хранятся ее накопления.

Он говорит, что она уже тысячу раз уходила, но всё равно возвращалась, потому что даже если ей и удается устроиться на какую-то работу, то та оказывается слишком низкооплачиваемой, да и эти малые деньги чтобы заработать, приходится потрудиться, а она мучиться не хочет, поскольку привыкла к легким деньгам на легкой работе.

Это не легкая работа, возражает она, это вообще не работа, а одно только унижение, и ей всё это уже осточертело, ей хочется забыть обо всем и начать нормальную жизнь, выйти замуж, родить детей. Она снова просит вернуть карту и плачет.

Черный с пренебрежением говорит: «на, держи свою карту», и напоминает, почему он хранил ее деньги. Он говорит, что этих денег пока не хватает на ту жизнь, о которой она мечтает, и она просто их потратит, и ее положение станет еще хуже. Затем, после паузы, успокаивает, что у нее будет нормальная жизнь, да и вообще будет всё, чего она пожелает, что она еще молода и красива.

Она всхлипывает, ничего не отвечая.

Он говорит, что есть человек, богатый человек, какой-то ректор университета, которому он столько всего рассказал о ней, и тот ждет встречи, сегодня вечером. Естественно, тот не знает всей картины об их бизнесе, и ищет приятную девушку для постоянных встреч на ее территории, и будет щедр. Поэтому из этой квартиры ей нужно будет переехать в более просторную, клиент того стоит, и всё окупится с горочкой.

Доносится шелест бумажных листов – наверняка деньги.

После серии новых всхлипов Багира без агрессии спрашивает, что за ректор.

Черный отвечает ей ровной интонацией, словно они ведут деловой разговор. Рассказывает, что клиенту 46 лет, он плотный, но не толстый, женат, есть дети, видел ее фотки на ее страничке, которые он ему показывал, очень доволен увиденным, жаждет познакомиться, на многое готов ради этого, даже сказал, что может помочь ей получить диплом о высшем образовании, если она захочет.

Она молчит.

Затем он спрашивает ее обо мне.

Я снова напрягаюсь.

Он говорит, что у него есть идея.

Мне его идея уже ни хрена не нравится.

Наконец дверь комнаты открывается, и они оба идут в кухню.

– Добрый день, – здоровается Черный, упорно вглядываясь в мои глаза.

У него темные волосы, крупный нос, щетина на лице.

– Здравствуйте.

– Мы, случайно, раньше не встречались? – говорит. – Лицо знакомое.

Наверное, полагает, что я проститутка из другого района.

– Нет, не думаю, – отнекиваюсь я.

– Олеся хорошая девушка, – вдруг подключается Багира, защищая меня от пока еще непонятно какой претензии. Должно быть, почувствовала какую-то тревожность за меня.

– Олеся… – задумчиво протягивает он. – Да, да, кажется, Олеся, – неприятно помахивает направленным в меня указательным пальцем. – А разве не ты тогда танцевала на столе в «Бездне», неделю назад?

Ох. Кажется, меня раскрыли.

И что теперь? Не выставят же мне счет за испорченную мебель.

– Нет, – я скованно мотаю головой. – Я на такое не способна.

– Да брось ты, – улыбается он. И обращается к Багире: – Бери сегодня подругу за компанию, посидим вчетвером душевно, обстановка разряженнее будет.