Снег

Чего это он такое придумал! Сводник недоделанный. Да на хрен мне сдались их игры. Разбирайтесь сами, и между собой, и с остальными.

Всё, хватит. Достаточно с меня внешнего мира, я – домой, меня там ждет незаконченное дело. А чаю я и в тюрьме напилась вдоволь.

Я поднимаю глаза на бывшую сокамерницу.

– Мне пора, – говорю.

Черный тут же пресекает:

– Нет, это мне пора, девочки. А вы болтайте тут, не буду мешать. До встречи.

Он выходит из кухни, а Багира ступает следом, чтобы проводить.

Через минуту возни около двери она возвращается.

– Олесь, я тебя никуда не отпущу.

– Чего это?

Она садится рядом, берет меня за руки и тепло произносит:

– Тебе нельзя сейчас одной. – Смотрит мне в глаза. – Нельзя. Я знаю.

Это она о ночном инциденте с лезвием в тюремном сортире. Действительно трогательно.

– Побудь со мной сегодня, – говорит. – Мне так не хочется одной идти знакомиться с этим ректором.

– Ну так не иди.

Она мученически опускает голову. И шепчет:

– Я очень тебя прошу.

– Нет, извини.

– Я не хочу тебя оставлять. И ты меня не оставляй сегодня, пожалуйста. Мне будет спокойнее, если ты будешь рядом. И за тебя, и за себя.

Багира, пользуясь тем, что я пару мгновений не отказываю ей, продолжает уговаривать настойчивей.

Она говорит, что давно бы с радостью бросила эту убивающую ее работу, из-за которой всегда чувствует себя нулем, просто дыркой. Но не может уйти из бизнеса прямо сейчас. Она называет это бизнесом. И непременно начнет нормальную жизнь, когда насобирает нужную сумму, ведь всё это временно. А этот ректор очень поможет ей в этом плане.

На какую только хрень ни готовы люди, когда убеждают себя, что это временно.

Она жалуется на трудности профессии. На то, что и в этом деле нужно быть талантливой, чтобы быть востребованной и зарабатывать деньги. Нужно уметь хорошо трахаться и сосать. Нужно заставить мужика почувствовать себя мужиком, даже если он слабак. Нужно всегда отлично выглядеть: краситься, следить за телом, за волосами, носить стильную одежду, а всё это стоит кучу бабок.

Она просит посидеть с ней на этом ужине, который будет в каком-то ресторане, пообщаться полчаса-час или даже просто помолчать, если мне так захочется, а потом она проводит меня домой.

Я успеваю отказаться от столь заманчивого предложения четыре раза, пока из ее глаз не выпрыгивают слезы.

И соглашаюсь на пятый.

11

Оно всё еще на дне. Покоится под толщей воды, давно ставшей холодной.

Развинчиваю пробку, и застоявшиеся литры лениво уползают в сливное отверстие ванны.

Подбираю со дна мокрое лезвие. Этот маленький предмет помог бы мне быстро перейти во второй класс. В первом я не смогла найти ничего интересного. Я осторожно вытираю его полотенцем и упаковываю обратно в бумажный конвертик. Ненадолго.

Я зачем-то приняла приглашение девушки, с которой знакома всего один день, поужинать вместе с ней и еще двумя мужчинами, один из которых намерен продать ее другому. И всё это вместо того, чтобы в одиночестве уйти на тот свет.

А согласилась я потому, что увидела в ней подругу, которой у меня никогда не было. И еще из-за того, что ее запястья изуродованы ранами – какими я хотела изуродовать свои. Эта общая боль сделала нас ближе. Думаю, как-то так.

А меня она отпустила на пару часов, под честное слово вести себя хорошо, чтобы я смогла спокойно смыть с себя всё, что ко мне прилипло за последние сутки, и переодеться.

Я дома и, вернувшись сюда, чувствую себя в целом как обычно. Моя унылая квартирка принимает меня так же тоскливо, как и в любой другой день. Атмосфера ее приема не зависит от того, провела ли я бессмысленный день на работе либо мерзла сутки в тюряге.

Деньги, отложенные для оплаты аренды, благополучно исчезли с полочки. Значит, всё прошло по плану – хозяйка вчера зашла и, обрадовавшись такому сервису, забрала их. Единственное, она не обнаружила, как того требовал сценарий, мой мокрый труп. Но в этом виновата лишь я. Вернее, не я, а Алиса.

«Ты здесь?» – я включаю мысленный локатор и ищу ее сигналы.

Нет. Молчание. И мое тело полностью мне подвластно, хоть бензопилой кромсай.

Становлюсь под душ.

Киношники знают: чтобы показать, как герой задолбался, нужно продемонстрировать, как он задумчиво стоит под душем и даже не мылится. Если бы таких сцен не было в фильмах, я бы и не знала, что можно так тупить.

Но сейчас мне намылиться нужно обязательно. Во-первых, потому, что я не делала этого два дня. А во-вторых, потому, что скоро за мной заедут проститутка и ее сутенер, чтобы я составила им компанию на деловых переговорах с важным заказчиком.

Идиотизм, конечно. Зачем я согласилась. Мне это точно не нужно. Но может, она не соврала, может, это действительно нужно ей. Или же она и вправду переживает за меня. Ну и что? Это мило, но в конечном счете ничего не решает. Не будет же она присматривать за мной 24 часа 7 дней в неделю.

Поэтому глупости всё это. Всего лишь очередной ритуал – проявление внимания, вызванное сентиментальностью момента. И никакой реальной заботы не образует.