Снег

Я упираюсь в оградку. И, не раздумывая, Алиса перелезает через нее, выходя на узкий берег пруда. Из-за приспущенного одного чулка колготок трудно передвигаться быстро, но на то, чтобы натянуть его как положено, времени вообще нет.

– Стой, я те сказал.

Черный лихо перескакивает через ограду.

Мои ноги – одна в сапоге, одна – без – осторожно ступают на лед.

«Алиса!» – пытаюсь я предупредить ее об опасности. Но она ничего мне не отвечает. А может, ее молчание и есть ответ – что она всё знает, всё видит и со всем разберется без меня.

Кровь льется из моего носа, оставляя цепочку алых пятен на снегу.

Босая нога скользит, мои конечности разъезжаются, но Алиса их сдерживает. Мы почти плетемся. Нам нельзя падать, ни в коем случае нельзя.

Киношники знают: единственный способ поймать убегающего, это бежать за ним, пока тот не споткнется и не упадет, а потом еще будет вставать полдня. Нам совершенно определенно нельзя падать.

Наш преследователь, видя, что лед подо мной не покрывается паутиной, смело заходит на него и продолжает ковылять следом.

– Ты че, сука. Я ж тя… Тварь, а… Стой, сука.

Мы проходим середину ледяного полотна. Нужно еще поднажать и мы выберемся на другой берег, а там и на дорогу. Выскочим, размахивая руками, на проезжую часть, кто-нибудь непременно остановится, может, даже полиция, и мы будем спасены.

– Да куда ты денешься, – визжит Черный. – Я ж тя задушу, сука.

– Удава своего души, – кричит ему Алиса. – Мудозвон хренов.

«Зачем? Зачем ты его злишь?» – тревожусь я. Но она снова меня игнорирует.

– Как там глазик, не болит? – вновь дразнит его. – Может, подуть на него нужно? Или чайной заваркой закапать?

А он пытается ускориться, хотя ему это трудно, потому что он скользит, боится упасть.

– Че коньки не взял, дурень? – выстреливают мои уста. – Олимпиада скоро.

Вдруг под моей ногой раздается треск, и мы на мгновение замираем – но только на мгновение. Алиса делает новый шаг – осторожнее.

«Ты куда? Мы провалимся», – паникую я. И тут же понимаю, что мой страх смерти наверняка смешит ее.

Поверхность льда под моей подошвой как будто становится мягче, а под босой ступней – мокрее.

Но мы движемся дальше.

Черный, сделав очередной шаг, слышит хруст. Он вдруг замирает. Смотрит на меня – спокойно расхаживающую по ледяной глади, и чего-то там в своей голове раздумывает. Еще бы – все-таки он тяжелее меня вдвое.

– Че, ссышь? – с дьявольским смехом кричит Алиса. – Чемпион сраный.

Он рявкает в ответ что-то нечленораздельное, но явно не доброе, и топает к нам увереннее.

Мне становится страшно.

Алиса отходит от него еще примерно на метр. Внезапно мы ощущаем движение под ногами. И каменеем.

Лед шевелится.

Черный тоже испуганно столбенеет. Его ноги скользят, но ему удается устоять.

Мы смотрим друг на друга.

А сверху на нас сыплет снег.

– Стой, – завывает мой противник. Но не требовательно, как раньше, а с опаской.

Да что же это такое происходит. Как я вообще оказалась здесь – на середине замерзшего пруда в начале весны?

Утонуть – это ведь ужас, я столько об этом прочла, а в ледяной воде – ужас, умноженный на ужас. Сейчас мне еще и обрывками вспоминаются регулярные новости о происшествиях на этом пруду – каждый год здесь тонут как минимум пять человек – это летом, в купальный сезон, а зимой – под лед уходят немногим меньше – бедолаги. И теперь с вероятностью 50 процентов я стану одной из них.

Алиса игнорирует не только мои наставления, но и совет Черного, потому что вертит головой, оглядывается – ищет место, куда переставить ногу. И делает шаг в сторону.

Затем она медленно нагибается и ложится набок.

– Стой, сука, щас оба полыхнем!

Но Алиса не слушает – переваливается на живот и начинает ползти.

Я чувствую весь холод, что обжигает мое тело: руки, ноги. Даже свитер не уберегает мою грудь и живот. Мое лицо, касаясь льда, оставляет на нем кровавые следы – должно быть, из носа всё еще течет. Мое пыхтение становится шумным.

– Я тя… – атакующе горланит вольный борец.

И я замечаю, как он пытается сделать шаг. Но затем Алиса вновь смотрит прямо перед собой – в сторону берега, в сторону нашего спасения.

– А-а! – доносится крик, треск льда и всплеск воды.

Резко оборачиваемся.

Никакой фигуры больше нет на поверхности – исчезла.

Я здесь одна – в темноте и в опасности.

Вдруг громкий вздох разрывает тишину. И руки выстреливают из глубины.

Они цепляются за края пропасти.

Но лед крошится под их силой.

Голова, торчащая из воды, исторгает какие-то истеричные звуки.

– Сука, – бурчит Черный.

Должно быть, это он так зовет меня и просит не уходить далеко.

Алиса отворачивается и отползает еще немного. Лед под нами становится тверже.

– Стой, стой, – захлебываясь проговаривает утопающий, – брось пальто, пальто брось мне.

Мое тело приподнимается, и сапог ровно становится на поверхность, а следом и босая нога.

Я стою во весь рост и смотрю на единственного человека поблизости – в страхе бултыхающегося в проруби.

А он, по горло в ледяной воде, цепляется за лед и соскальзывает с него, то и дело бросая взгляды на единственного человека поблизости – в одном сапоге, в порванных колготках, с кровоточащим носом.