Снег

– Да о чем ты говоришь? – измученно завываю я. – Уже десятый раз повторяешь. Мне не нужно никакое возмездие. Мне ничего ни от кого не нужно. Оставь меня в покое.

– Снова ты врешь, врешь себе. Но от меня-то ты правду не скроешь. Я и есть твоя правда. Ты хочешь отомстить. Хочешь. Именно жажда мести до сих пор питает твою боль. Сегодня мы пойдем на эту сраную встречу выпускников и ты отомстишь этому ублюдку.

– Да как?! Как отомщу? Тоже трахнуть его в туалете? И потом похвастаться этим?

– Как хочешь, так и отомсти. Реши сама. Отними у него то, что он любит.

– Ничего он не любит.

– Кроме своей сраной тачки, – добавляет она.

Я нервно закидываю голову назад – показывая ей, насколько идиотской я считаю ее идею.

– Ты хочешь, чтобы я разбила стекло, залезла в его машину, откуда-то там выдернула два провода, соединила их и угнала? Вот так легко, как в кино, да? Это такая вот месть у тебя? Это просто ребячество какое-то.

– Нет, – отзывается Алиса. – Ты не угонишь его машину, а сожжешь ее.

– Что-о? – я судорожно размахиваю руками, будто изрядно переигрываю свою роль в немом фильме, изображая негодование. – Да как? Как? А потом что, сбежать?

– Как – огнем. А потом да – сбежать, – спокойно молвит она.

– А если нас заметят? – пытаюсь сопротивляться я. – А если что-то пойдет не так? А если он не приедет туда на машине или вообще не придет?

– Я отвечу на твои вопросы, если в них не будет слова «если».

Я обессиленно замираю.

– Я не хочу, – будто из последних сил выдавливаю я. – Я устала.

Алиса говорит:

– По правилам русского языка нельзя ставить рядом слова «я» и «устала».

Я утомленно вздыхаю, понимая, что она всё равно поступит по-своему и потянет меня за собой, несмотря на мои бесполезные брыкания.

– А еще я погашу и другую твою боль, – деловито произносит она. – Я сделаю это.

– Что «это»?

– Ты ведь хотела смерти Черного и ты ее получила. Обряд совершен, и боги возмездия приняли дары, – она говорит словно сектантская проповедница. – И мы с тобой удовлетворены. Ты удовлетворена – хоть и пытаешься скрыть это за испугом и жалостью к нему. Теперь мы завершим другую историю. Наши души будут умиротворены, когда кара настигнет мучителя.

Голос Алисы звучит устрашающе.

– Я расскажу тебе одну историю. Она немного похожа на все остальные. Так вот. Жила-была одна девочка… ну, в общем, ты знаешь, как она закончила.

Мурашки лавиной проносятся по моей коже.

– Сегодня, – твердо изрекает она. – Мы пойдем на эту гребаную встречу этих гребаных выпускников. И я совершу то, что давно ждет своего часа.

Я уже знаю, что она сейчас скажет.

– Я убью ее, – произносит Алиса. – Я убью Кукольную Тварь. Я убью ее для тебя.

16

Из темноты проявляется расплывчатая панорама. Но мое зрение быстро восстанавливается, возвращая остроту.

Я стою на тротуаре, а от меня отъезжает такси.

На противоположной стороне улицы, чуть поодаль – здание: ресторан, в котором я была вчера: «Скарлетт», красивый такой. Я рассматриваю его неоновую вывеску, мерцающую за завесой падающего снежного пепла, и пытаюсь сообразить, как я здесь оказалась.

Алиса снова меня отключала. А теперь соизволила вернуть во внешний мир.

Я опускаю глаза – на мне надето пальто. Заглядываю под него – а там черное облегающее платье-коктейль, со стильными карманами и с V-образным вырезом, выставляющим мои упакованные в лифчик пуш-ап и прижатые друг к другу груди большими, чем они есть на самом деле. Этот наряд точно не из моего скромного шкафчика.

– Охренеть, – озадаченно роняю я. – Ты где его взяла?

– Сама сшила, – ехидно отвечают мои губы. – В магазине, конечно.

– Украла, что ли, снова?

– Ты за кого меня принимаешь, за дуру? Там же сигнализация, охрана. Купила я его. Согласись, огонь. А ты еще на сапожки глянь.

Я наклоняюсь и изучаю новую обувку, красующуюся на моих ногах. Черные сапоги выше колен, на устойчивом каблуке и элегантной шнуровке.

– Ты сколько денег потратила? – возмущенно бросаю я.

– А ты на что-то копила? – насмешливо замечает Алиса. – Наверное, на пышные похороны? Вот на шубу мне уже не хватило. Там такой песец висел, ты не представляешь. С твоей зарплатой пришлось губу закатать, конечно. Да не ссы ты, там еще кое-что осталось на карте – на черный день, ха-ха.

– И зачем было так наряжаться? Чтобы им понравиться? Зачем нравиться тем, кто тебе самому не нравится?

– Просто хотелось чего-нибудь приятного. Кто ж тебе подарок на день рождения сделает, если не я? Саму себя радовать и остается, как обычно.

Я настороженно потряхиваю тяжелой сумкой:

– А здесь что?

– Жидкость для снятия лака.

– Ты шутишь, что ли? – я суетливо ее распахиваю. И вижу, что это правда: внутри под складным зонтом уложено примерно 20 баллончиков.

– Ровно двадцать. Распродажа была.

– Зачем?! Это же опасно. Давай, пожалуйста, без этого. Я их выброшу, – тянусь рукой внутрь и хватаю флакон.

Но моя ладонь тут же каменеет.

– Я те выброшу, – гаркает Алиса, высвобождает баллончик из моих пальцев и берет вместо него зонт. – Естественно, это опасно, там 50 процентов ацетона, не святая вода все-таки.

– У меня плохое предчувствие, – скулю я.