Снег в августе

Она прислушалась. Где-то слышался приглушенный звук унитаза. В квартире Капуто грохотали кастрюли в мойке. У миссис Гриффин Джо Стаффорд пела «Увидимся с тобою». Но сверху не доносилось ни мужского шепота, ни шарканья ног.

– Пойдем, сын, – сказала она, двинувшись первой.

И остановилась, повернув на площадку второго этажа.

На ступеньках сидели Сонни Монтемарано и Джимми Кабински.

– Эй, Майкл, – сказал Сонни.

– А, бывшие друзья, – сказала Кейт Делвин. – Подвиньтесь-ка, пропустите нас.

Сонни встал, чтобы пропустить ее, и на секунду Майкл испугался, что тот мог перейти на сторону врага и вполне может напасть. Он напрягся, готовясь к худшему.

– Я понимаю, почему вы злы на нас, миссис Делвин, – мягко сказал Сонни. – Но у нас не было выбора.

– Был, – сказала она, убыстрив шаг от злости. – Могли бы быть и посмелее.

Звякнули ключи – она открывала дверь квартиры. Майкл двинулся за ней, мимо Сонни и Джимми.

– Как ты, чувак? – сказал Джимми с пристыженным видом.

– Пошли вон отсюда, – прошептал Майкл.

– Нам надо с тобой поговорить.

– О чем? – сказал Майкл и двинулся дальше.

Сонни схватил его сзади за ремень.

– О Фрэнки Маккарти, – сказал Сонни. – У него пушка. – Майкл взялся за перила. Из двери наверху выглянула мама.

– Все в порядке? – спросила она. – Майкл?

– Да, мам. Мы выйдем на крышу, поговорить надо.

– Только к краю не подходи, – сказала она, с презрением взглянув на Сонни и Джимми, и вернулась в кухню.

Выбравшись на крышу, они прислонились к кирпичной стене. Воздух был плотным от жары и печного дыма. Из швов рубероида выступали гребешки блестящей черной смолы. Над крышами Бруклина мерцало желтоватое марево. Сонни говорил, избегая смотреть Майклу в лицо, говорил торопливо и тревожно.

– Ну, ты уже в курсе, что Фрэнки выбрался, да? Это все адвокат, он уговорил долбаного судью: мол, Фрэнки еще молодой, нечего ему делать с плохими парнями в бруклинской тюрьме, что на Рэймонд-стрит, ему же всего семнадцать и все такое, а в детдом его уже по возрасту не возьмут. Ну, они поверили его обещаниям хорошо себя вести, а вчера сказали ему выметаться. Что он делает – сразу добывает себе пушку. У парней-рэкетиров с Президент-стрит. У меня там кузен живет, от него узнал. А вчера вечером они все собрались в бильярдной. Мы с Джимми зависали на пожарной лестнице в доме моей тетки, ну, ты знаешь, возле «Венеры». Было чертовски жарко, больше ничем заняться не могли. И вдруг приходит Фрэнки Маккарти и все остальные, пьют пиво из банок. Они сели на ступеньки у «Венеры». Кино-то закрылось, знаешь? Они там теперь постоянно тусят. Прямо под нами. И мы видели, как Фрэнки показывает всем пушку.

– На вид – тридцать восьмой, – сказал Джимми.

– А еще они говорили, что надо устроить вечеринку, – сказал Сонни.

– Праздник «с возвращеньицем», – сказал Джимми.

– А Фрэнки им: надо от этих проклятых гнид раз и навсегда избавиться.

– Они упоминали тебя, – сказал Джимми. – И твою маму.

– Русский говорит, что об этом должен знать каждый – или копы их всех пересажают.

– А Тормоз, ну, этот, мелкий, накачанный, знаешь? Он говорит, что он сделает с тобой и твоей мамой то же, что они сделали с рабби. Чтоб другим неповадно было. А Шатун-Скорлупка сказал, что это еще только полдела и надо бы еврейского ублюдка грохнуть и сжечь синагогу вместе с ним.

– Потом Фрэнки снова вынимает пушку, – сказал Сонни. – И говорит: надо схватить, кого вздумается, отвезти на Герритсен-бич или еще куда и прострелить им бошки. Так и сказал: эти долбаные людишки должны понимать, что мы слов на ветер не бросаем. И еще – он встретил там, за решеткой, парня из мафии, а тот все четко объяснил, что надо делать.

– И все это время они ржали, – сказал Джимми Кабински.

– Фрэнки сказал, что парень-мафиозо пообещал ему подкинуть для всех работу, причем за большие деньги, – сказал Сонни. – Грабить авто, выбивать долги и плату за защиту. Ну, то есть если бар или лавка не платит, надо им долбаные стекла повыбивать. Опять не платит – сжечь. Все оттуда забрать или поскидывать на пол с прилавков, что уже взбредет. Они смогут зарабатывать кучу денег, так сказал Фрэнки. И добавил: но, чтобы все это работало, нас должны бояться.

– И он говорит: надо устроить вечеринку в пятницу вечером, – сказал Джимми. – В бильярдной. Чтобы все знали, что он вернулся. Чтобы показать копам, что они ничего с ним не могут сделать. Большая такая вечеринка, с вывеской, чтобы опустить всю округу. Чтобы каждый знал. Бухай, мол, трахайся.

– А потом они доберутся до тебя. И до твоей мамы.

– Спалят синагогу.

– Доберутся до парней, которые тогда отмывали синагогу.

– Спалят чертову лавку хозтоваров, – сказал Джимми.

– И все в одну ночь, – сказал Сонни.

– Господи Иисусе, – сказал Майкл.

Он отвернулся в сторону, глядя поверх крыши фабрики. Четкие контуры кирпичного здания размылись от жары. Белого коня видно не было. Он сделал глубокий вдох, затем выдохнул и повернулся к ним лицом.

– А почему вы пришли со всем этим ко мне? – спросил он.

Лицо Сонни выдавало бурю эмоций. В глазах выступили слезы.

– Мы не хотим, чтобы с тобой произошло что-нибудь совсем плохое, Майкл.