Снег в августе

– Пукнул, что ли?

– Да! Да! Очень сильно пукнул! И все дамы попáдали, будто от ядовитого газа, а брат Таддеус зарыдал, а Голем убежал, все хохоча и хохоча!

Представив себе триумф Голема, оба смеялись в голос. Затем лицо рабби медленно обрело серьезность. И в глазах его появилась печаль.

– Брат Таддеус – он никогда не давался… не сдавался, – сказал рабби Хирш. – И тогда он страшное преступление задумал. Такое страшное, что на этот раз его нужно было наказать.

На неделе перед праздником Песах пропала христианская девочка, и рабби Лёв увидел во сне, что это часть заговора против евреев, чтобы их обвинить в ее пропаже. Весь сон рабби слышал одни и те же два слова: фюнфтер паласт. Майкл представил себе, как он просыпается в кабинете при свете свеч, бормоча: фюнфтер паласт, фюнфтер паласт… Потом он повернулся к Майклу, задумчиво теребя свою бороду и нахмурив брови, и сказал, что эти слова – ключ к тому, чтобы помешать пагубным замыслам брата Таддеуса.

Фюнфтер паласт было названием стоявшего в руинах Пятого дворца. Здание когда-то было собственностью императора, который сошел с ума за век до того, как Рудольф появился в Праге. Этот забытый император, защищаясь от всевозможных воображаемых врагов, стремящихся его схватить, построил целую сеть секретных тоннелей, соединяющих Пятый дворец с окрестными зданиями. Он надеялся, что это его спасет. Один из тоннелей вел в подвалы Староновой синагоги, где он смог бы прикинуться евреем и исчезнуть в тумане. Другой тоннель вел в Зеленый дом, тот самый, где жил брат Таддеус. Когда император отрекся от престола, Пятый дворец разрушили его настоящие враги. Теперь входы были завалены обломками и не осталось ни карт, ни планов.

В ту ночь Майкл проследовал за рабби Лёвом и Големом и они, уворачиваясь от шпионов и полицейских, пробрались по улицам к руинам Пятого дворца. Голем отодвинул крупные обломки разбитых стен и сломанных балок, расчистив им путь, и они обнаружили ступени, ведущие вниз – к заколоченной двери. Голем снял дверь с петель, словно играя в кукольный домик. Рабби Лёв вошел внутрь. Перед ними открылся темный сырой тоннель. Вокруг ползали крысы. С потолка капала вода. Майкл видел это, пробираясь в темноте этого предания.

Рабби Лёв зажег две свечи-хавдалы, и они с Големом отправились в путь по тоннелю. Вскоре они дошли до развилки, откуда тоннели вели в разных направлениях. Голем застыл на месте, нюхая воздух. Затем кивнул рабби Лёву: направо. Оттуда еле заметно пахло чем-то медным. Рабби Лёв выглядел так, будто он входит в окрестности ада.

Наконец они дошли до большого зала с поблескивающими каменными стенами, зал был заставлен сгнившими столами, на них стояли затянутые паутиной горшки, мензурки и колбы – заброшенная лаборатория алхимика. Рабби Лёв ощутил леденящий холод, который останется в нем до конца его дней. Даже Майкла обдало этим холодом, несмотря на то что с тех пор прошло четыре с лишним века.

А затем Голем стал выказывать возбуждение и тревогу, он рычал, ноздри его раздувались. Он отправился в темный угол лаборатории. И вернулся с двумя корзинами. Паутины на них не было. В одной из корзин рабби Лёв обнаружил почти три десятка склянок со свежей человеческой кровью. На каждой из них была этикетка с именем широко известного еврея. А в другой он нашел тело девочки, завернутое в еврейское молитвенное покрывало талит.

– И тут же сразу, – прошептал рабби Хирш, – он понял все.

На следующее утро – это был день перед праздником Песах – полиция устроила рейд по домам в Еврейском квартале, руководствуясь списком имен, полученным от брата Таддеуса. Майкл видел, как они прибыли на конной повозке к дому рабби Лёва, два сыщика в штатском, один долговязый и седой, другой коротышка, жирный и краснорожий. За ними следовали верхом не меньше трех десятков конных полицейских. А затем в своей роскошной карете подкатил, заранее злорадствуя, брат Таддеус, и его кожаные сапоги застучали по булыжнику.

Полиция не нашла ничего. Брат Таддеус был ошарашен. Проходя с полицейскими мимо развалин Пятого дворца, он предложил сыщикам обыскать подвалы разрушенного здания и находящейся по соседству Староновой синагоги. Он напомнил им о том, что в народе всегда ходили слухи о секретных тоннелях.

Сыщики сделали то, что он просил, и на поиски ушли многие часы. Но они ничего не нашли и там. Майкл видел, как побледнел брат Таддеус. Капли пота выступили на его лысой голове. Он заморгал глазами, лишенными ресниц, и суетливо удалился, чтобы разыскать своих приспешников и задать тем вопрос: что же пошло не так? Но, опасаясь его гнева, они разбежались по холмам еще тогда, когда стало ясно, что склянки с кровью исчезли.