Снежинка

— Вот еще. Ты будешь вести себя цивилизованно. Надо понимать, что такое хорошо и плохо. Попомни мои слова, водка — это плохо. Ты бы знала это, если бы хоть раз видала свою бабушку в пьяном виде.

* * *

Стариковский бар — крошечная каморка за дверью справа от входа в паб «Кэссиди». Это тесное местечко с деревянными табуретами, приберегаемое для завсегдатаев. В людные вечера оттуда открывается обзор всего паба, кроме бильярдных столов за аквариумом. Это ВИП-зона, что-то вроде театральной ложи — идеальный наблюдательный пункт для любопытных старых хрычей.

— Дебби пришла, чтобы впервые законно выпить пивка, — объявил Билли. — Ширли, что порекомендуешь?

Ширли вышла из-за стойки и обняла меня, расплющивая груди о мое лицо.

— Иди ко мне, цыпленочек. Билли, а ты что думаешь?

Оба смотрели на меня, будто гордые родители. Билли показал на пивную подложку и подтолкнул ее ко мне. На подложке была изображена улыбающаяся рыжеволосая девушка с кружкой пива в руке.

— Хочешь попробовать?

Я пожала плечами.

— Два «хейнекена», пожалуйста.

— Как там Джейкоб? — спросила Ширли, наливая нам пиво.

— У бедной скотинки совсем крыша поехала, — сказал Билли.

— Как у всех нас, — сказала Ширли.

После смерти Джеймса Ширли хотела забрать Джейкоба к себе домой, но Джейкоб уперся. Когда он от нее убежал, она позвонила Билли и попросила поглядывать, не объявится ли он у нас. Билли нашел его на старом месте — пес сидел в тракторе, прислонив голову к оконному стеклу, и дожидался Джеймса. Когда Билли попытался его вытащить, тот заскулил, и дядя оставил его в покое, решив, что со временем пес вылезет сам. С тех пор Джейкоб не покидал трактора, даже чтобы поесть. Нам приходилось кормить его прямо там. Когда я взбиралась по ступеням трактора, чтобы бросить жестянку собачьего корма в миску Джейкоба, стоящую на сиденье, на меня находило странное чувство. Я ощущала присутствие Джеймса. Будто я навещала его могилу.

* * *

В углу стариковского бара есть закуток, где Билли, как известно, собирает свою свиту. Там, потягивая остатки со дна кружек, сидели двое мужчин.

— Мужики, это Дебби. Дебби, это мужики, — представил нас Билли.

Мне хватило ума не ожидать, что Билли их назовет по имени. Мне полагалось знать, кто они такие.

Один из них, Дули, делит свое время между поеданием сэндвичей, заботами о престарелой матери и пивными посиделками с Билли. Другого, помоложе, лет тридцати с чем-то, звали Муни. Его я узнала: он раздает на мессе причастие.

Билли усадил меня и изложил план действий.

— В общем, мужики уже допили, а значит, скорее всего, будут угощать друг друга. О них можно не беспокоиться, они сами друг о друге позаботятся. Единственный, о ком ты должна беспокоиться, — это я. Я купил тебе пива и ожидаю, что в следующий раз платишь ты.

Муни улыбнулся:

— Это еще что? Билли дает уроки выпивки?

— Надо сказать, это его профиль, — заметила я.

Мужчины засмеялись.

— Дебби, а какая у тебя любимая отрава? — спросил Дули.

Я уже усвоила, что ответ «водка» не приветствуется, поэтому ответила:

— Вино.

— О господи. — Билли потер висок. — Так, ладно. Бокал вина хорош к ужину или чтобы скоротать часок в компании хорошей книги, но нельзя пить вино всю ночь. Не то накачаешься до чертиков.

— Билли, ты сам-то когда-нибудь пользуешься своими советами? — спросил Дули.

— Заткнись, — сказал Билли. — Что еще? Слушай, у посиделок в пабе есть одно золотое правило: если тебя угощают выпивкой, во что бы то ни стало надо преставиться в ответ.

— Я уже полчаса сижу с пустой кружкой и дожидаюсь, пока этот жмот купит мне добавку^, — сообщил Муни.

— Не слушай его, Дебби, он трепло, — сказал Дули, но встал и вытащил из заднего кармана бумажник.

Билли продолжил, словно его не прерывали:

— Если хочешь сэкономить и переходишь на шкалики, меняй водку на виски и учись употреблять в чистом виде. Если чувствуешь, что развозит, заказывай газированную воду со льдом и лаймом и делай вид, что это джин. Только ни в коем случае не покупай джин на самом деле. Джин — обдираловка и пробивает на слезу. Не торопись. Держись золотой середины, чтоб и побухать, и не вырубиться. Нет в этом никакой свободы. Не жди, что за тобой присмотрят, когда надерешься так, что стоять не сможешь, а если кто за тобой все-таки присмотрит, того обязательно надо поблагодарить по трезвяку, как бы стыдно тебе ни было, — дядя выдержал паузу, вглядываясь в мое лицо в поисках понимания. — Существуют негласные правила выпивки в компании. Ты не обязана принимать угощение только потому^, что кто-то предлагает тебе выпить. Той ночью ты перепила не в последний раз, — добавил он. — Ты вправе иной раз хватить через край, главное не делать из этого привычку.

— То есть не закончить, как ты? — спрашиваю я.

Когда Муни смеется, на его щеках появляются ямочки.

— Придержи язык, — одернул Билли и тотчас переключился на Ширли, которая подзывала его к стойке. — Я на минутку, — сказал он.

* * *

Мы с Муни погрузились в молчание. Я порвала пивную подложку на мелкие кусочки и снова сложила их вместе, сосредоточенно уставившись на клочки и притворяясь, что не замечаю его взгляда.