Снежинка

— Не обязательно заводить серьезный разговор. Просто загляни и проведай его. Сдается мне. ему не помешает компания.

— Я все равно не знаю, что ему сказать.

— Поболтайте о погоде.

Я уставилась на нее.

— Я серьезно, — сказала она. — Мы же ирландцы.

— Заводить с Билли разговоры о погоде — все равно что беседовать с Мэт Эранн.

— Вот и прекрасно. Он будет в своей стихии.

Я хмыкнула.

— Пообещай, что попробуешь.

Она не закрыла дверь, пока я не ответила:

— Ладно.

Снежинки

Дверь трейлера оказалась заперта, поэтому я подошла к разбитому окну. Толкнула внутрь лист волнистой оцинкованной стали, которым Билли отгородился от холода, мира и меня. Тот лязгнул о пианино, и я протиснулась в трейлер. Казалось, я попала в мавзолей. Веселые дядины безделушки только нагоняли жути. Он лежал в кровати лицом к стене — не то спал, не то игнорировал меня.

Я отдавала себе приказы. Проверь, что он все еще дышит. Вскипяти чайник. Наполни грелки и заверни их в кухонные полотенца. Пристрой одну ему в ноги: другие подложи под его ладони. Подойди к шкафу и достань стопку спальников. Расстегни их и укрой ими дядю. Вернись в дом и принеси два электрообогревателя. Второй обогреватель я попыталась протащить через сад за провод, но колесики увязли в снегу. В трейлере не хватило розеток, так что я принесла удлинитель и пакет с продуктами.

Открой ноутбук. Зайди на Спотифай. Поставь «Пилигрима» в исполнении The Gloaming. Включи газовую духовку. Разбей в миску одно из яиц Одри. Оливковое масло, мед и пахта. Взбей. Просей муку, чтобы получились белые горные пики. Цельнозерновая мука, пищевая сода, соль, подсолнечные и тыквенные семечки. «Тыква» оказалась любимым английским словом одной польской девушки из поезда. Услышав, как она говорит об этом подруге, я зарядилась радостью на целый день. Сухие ингредиенты в миске выглядели, как внутреннее пространство амфитеатра. Я залила их водой и стала месить пальцами клейкое тесто, глядя, как оно лениво опадает в жестянку.

Закрой дверцу духовки. Она уже пахнет теплом. Открой в браузере новую вкладку. Загугли погоду и погрузись в этот вихрь, готовая вооружиться информацией.

Просто ее... так много.

Снова закрой ноутбук и поставь сковороду на конфорку^. Включи газ. Сосиски плюются. Ломтики бекона шипят. Промокни с них жир бумажным полотенцем, вытри насухо, как вылезших из бассейна детей. Разбей еще несколько яиц. Желток подрагивает, белок растекается и загибается по краям поджаристой коркой. Когда будет готово, достань глазунью из сковороды. Осторожно.

* * *

Я трясла его за плечо.

— Билли.

Ноль реакции. Я села на кровать, пытаясь удержать на коленях поднос, и рассматривала полный завтрак, выложенный на фарфоровой тарелке из шкафчика с хорошей посудой.

Я предприняла еще одну попытку:

— Билли.

Сквозь матрас прорвался вулканический пердеж.

— Господи боже. — Я зажала нос. — Ну ты и скотина.

Дядя перевернулся в постели.

— Это мне?

— Ага, — сказала я. — Не хочешь — не ешь.

Он принюхался.

— Чем это пахнет?

— Твоим пивным пердежом.

— Нет, вкуснее.

— Хлебом.

— Понятно. — сказал он, садясь. — Спасибо.

Я протянула ему поднос. Дядя выглядел смущенным.

— Слушай, Дебс, я не имел в виду...

— Я не хочу об этом говорить, — перебила я.

Он посмотрел на тарелку с едой.

— Выглядит аппетитно.

— Нечего разыгрывать удивление.

— Ну, я и правда удивлен. Слушай, который час?

— Дули придет подоить с Марком. Я ему уже позвонила.

Он посмотрел на меня.

— Я сказала, что у тебя похмелье.

— Я отлично себя чувствую.

— Ты нездоров.

— Я отлично себя чувствую.

— Я запишу тебя к врачу.

— К кому, к Скелетору? — спросил он с полным ртом.

Наша местная терапевт настолько тощая, что мы все подозреваем у нее анорексию.

— Может, она просто худая от природы.

— Она живой мертвец. Я не пойду к этому мешку с костями. Она даже о себе позаботиться не в состоянии.

— Ну, я все равно тебя запишу.

— Валяй.

Дядя молча доел завтрак. Я открыла ноутбук и забила в Гугл всплывшее в памяти имя. Найдя, что искала, я повернула экран к Билли.

Он взял у меня компьютер. Я забрала его тарелку и оставила его наедине с галереей снежинок.

— Где ты их нашла? — спросил он.

— Один мужик продавал их фотографии в Торговом пассаже на Джордж-стрит. Я взяла у него визитку.

— Какая красота!

— Как стеклянные, правда?

— Полвека назад мы высадились на Лучу. Мы умеем менять гены и клонировать овец, но до сих пор не знаем, как растут снежинки. Они совершенны. — Билли закрыл ноутбук и выглянул в окно. — Помню день, когда ты родилась. Ты была так совершенна, что я чувствовал, будто даже смотреть на тебя недостоин. Это был самый счастливый день в моей жизни. И я этого не ожидал. Ни капли не предвидел. Стишком злился на Мейв за то, что она залетела. А потом появилась ты. Крошечное розовое чудо. Само совершенство. Я не хотел, чтобы мир тебя испортил.

— Ну, сейчас это все-таки случилось.

— Я не то имел в виду, — сказал он.

— Билли, ты не можешь контролировать все, что со мной происходит.

— Я знаю.

— Мне так не кажется. Ты слишком долго напрягал нервы. Ты вечно заботишься о нас с мамой, но забываешь о себе.

— Брехня все это, Дебс.