Снежный рассказ

Я его тогда бы там же!

Интересно, что расскажет…»

Через пол часа добрался.

В дом указанный пришёл,

Громко в двери постучался.

Дверь открыли мне вдвоём

Оболенский и Михайлов,

(Я его вам не представил,

Нам приятелем он был).

Толя сходу завопил:

— Он с Лисицыным был вместе

Всю ту ночь! В деревне пили!

Там у них были невесты,

Танцы, пляски, изобилье

Вин и яств в одной избе!

— Так, что даже голытьбе

Пару ящиков отдали.

Я тогда бы и в уме

Не представил, что гуляем

Мы с Лисицыным на кро́ви…

Удивился только, помню,

Думаю, от куда взял

Он на это капитал?

Спрашивал, да тот вилял.

Говорил, что банк поднял

В карточной игре недавно.

Ну и был я сильно пьяным,

Чтоб в подробности вдаваться.

Угощают, — развлекаться

Надо, ни к чему детали.

Как мы там буянить стали!

Вся изба полна гостями:

Девки молодые, парни;

Мужики аж сапоги,

Словно в праздник одевали,

Чтобы чётче от ноги

Стуки плясок отлетали.

А Лисицын, как Буслаев,

Ну ей-богу, атаман!

Видно было, что он знает

Всех там, не по именам,

А как круг друзей своих.

И такие среди них

Были люди, что клейма

Не хватало им на лбы;

Не крестьяне, а братва,

Сход разбойников лихих!

Редко я видал таких.

Два стола больших дубовых

Вместе мы соединили,

Как один, и их накрыли

Яркой скатертью огромной.

Усадили под иконы

Нас с Лисицыным, в тот угол,

Где они всегда поклоны

Бьют. Как с другом

Обращались они с ним,

Не заискивали вовсе.

Вот накрыли всё, сидим

Пьём, без лишних тостов.

Наш Серёжа поначалу

Возмущался, что цыган

Не нашли мы, — песен мало,

Хочет слышать плач гитар.

Тут старик один поднялся,

И велел позвать с деревни

Местных девок, чтобы пели;

Скоро целый хор собрался.

И разбойники гремели

Песни тоже всей гурьбой,

Ух, какой поднялся вой!

Вы бы там окаменели

От той силы древней,

Вольной, дикой… Дух народный

Пребывал средь нас тогда.

Это, братцы, сила! Да-а…

В наших кучках благородных

Мы французами все стали,

От корней своих отстали;

Русскую свою природу

На шарманки променяли…

Как потом мы там плясали!

Это, братцы, было что-то!

Мы, конечно, лишь скакали,

По сравненью с мужиками.

Ну а те в своей животной

Силе, удаль показали,

Ловкость, мастерство, ей-богу!

Вот такие по дорогам

И разбойничают ночью.

Не крестьяне они, точно,

Не из крепостных рабов,

В них свободы, будь здоров!

— Ну а если б на дороге

Они встретили тебя,

То плясал бы ты недолго.

Воспевает их, дурак!

— Оболенский, не мешай!

Что же дальше? Продолжай.

— Дальше, пили и гуляли

Вплоть до самого утра́.

Двух девчонок приласкали.

А потом все со двора

В миг единый укатили.

Видно было, что спешили.

Там я и расстался с ними.

И Лисицын мне слова

На прощание сказал,

Что, мол, он дорогой длинной

Хочет прокатиться к финнам.

Ну а там полёт орлиный

Будет у него, взлетит он.

Трое человек с ним было

В экипаже. Остальные,

С гиком, свистом, покатили

Кто куда в своих санях…

Я узнал о новостях

Этим утром из газет.

Сразу понял, дело — швах.

Вот и вызвал на совет

Вас сюда. Какие мысли?

— Это он, сомнений нет.

Он убил, и деньги свистнул!

— Толя, погоди судить.

Совпаденье может быть.

Вдруг, действительно, он в карты

Деньги выиграл. Азартен

И везуч он был всегда.

— То же самое сказать

Про него могу, добавив,

Что он дерзкий, храбрый малый.

— И хитёр как лис бывает.

— Вот, и это всё слагаем

И портретик получаем.

Ну а главное, что он

Убежал из Петербурга.

Значит, преступил закон.

Для чего ему прогулка

В заграницу вдруг нужна?

(Так мы стали обсуждать

Это дело там втроём).

За вином слугу послать

Не забыли. Спорим, пьём.

Поздним вечером, во тьме

Мы поехали в деревню

Ту, искать навеселе

Злых разбойников в харчевне.

Едем лесом; волки воют,

Воздух стоном леденят,

Словно павшего хоронят.

Через мглу на нас глядят

Злыми взорами; горят

Очи их огнём могильным.

Пробирает наши спины

Дрожь от пенья этих тварей,

Льдом застыла кровь по жилам…

А они не умолкают,

Чуют близкую поживу;

Меж деревьями мелькают,

Обступают терпеливо,

Экипаж наш догоняют.

Смертью веет от волков,

В вое их поёт сам дьявол,-

Ищет в тёмном боре кровь,

Чтоб насытить до отвала

Суть жестокую свою;

Волки вместе с ним поют…

Хорошо, что Оболенский

При себе всегда имел

Пистолет, — обычай светский

Соблюдать он так хотел.

Выстрелил через окно,

И мгновенно стихло всё;

Звери звука испугались

И по лесу разбежались.

Мы смеёмся, пьём вино,

Едем дальше. Снова вой

Зазвучал в густой дубраве

Ото всюду, и такой,

Что ещё страшнее стало…

Сотни голосов звериных

Пели песнь свою тоскливо.

Целый час, без перерыва

Выли они заунывно.

Добрались мы до деревни,

И зашли в тот самый дом.

Старичок нас встретил древний,

В комнату скорей провёл.

Трое человек там было:

Баба, двое мужиков.

И детишки торопливо

Повылазили с углов,

Посмотреть гостей незваных.

— Самоварчик вам поставлю.

Ох, морозец на дворе!

(Говорит нам этот дед).

Судари хотят гулять,

Или просто посидят,

Чай попьют, поговорят?

— У тебя хотел узнать

Я про друга своего.

Вместе мы тогда вдвоём

Тут гостили, выпивали.

— Ничего про них не знаю.

— Ну а, может быть, найдём

Тех, кто с нами был тогда?

— Не сыскать их днём с огнём.

Чай-то надо, господа?

— Наливай, согреться надо.

(Отвечал ему Михайлов).

Посидели за столом,

Чай из липы пригубили,

И покинули тот дом.

— И зачем вы торопили

Меня ехать? Говорил вам,

Что лишь время зря убьём.

— Ничего! У нас есть вина!

Неудачу мы зальём!