Сны об Уэссексе. Фуга для темнеющего острова

Из-за позднего прилива, не дававшего прокатиться на волне, гавань для судоходства теперь была открыта почти весь день, и на набережной заметно прибавилось народу. Хакман, дойдя до палатки, где торговала Джулия, обнаружил рядом с ней целую орду туристов.

– Можешь уйти? – негромко спросил он, просочившись сквозь толпу.

– Не сейчас. Много работы.

В этот момент двое покупателей затеяли спор из-за хрупкой хрустальной вазы. Мужчины принялись ругаться на северо-американском диалекте, полном арабских слов и оттого непонятном для англичан.

– До пяти освободишься? – спросил Хакман.

– Постараюсь. Если эти уймутся…

Джулия отвернулась от Хакмана и бережно забрала вазу из рук покупателя, который чересчур крепко ее сжимал. Ловко вмешалась в спор, вроде бы встав на сторону одного, но при этом улестив второго, предложив ему скидку на другую, не менее изящную вещицу. Хакман дождался, пока оба не расплатятся, потом сквозь толпу гуляющих туристов ушел на другой конец набережной. Там, у спуска к воде, сел на ограждение, чувствуя сквозь брюки тепло от нагретого солнцем камня, которое напоминало, что в этом городе почти вечного лета любые тревоги просто-напросто не имеют смысла.

Гавань была забита яхтами – владельцы судов спешили развлечься, пока вода не ушла. Хакман посидел с полчаса, потом вернулся к палатке.

У Джулии был усталый вид, но она обрадовалась его появлению и, сказав что-то своим напарникам, поспешила Хакману навстречу.

– Чем хочешь заняться? – спросил тот, пока они карабкались на холм к заросшему травой пустырю, которых возле города было немало.

– Хочу побыть с тобой, – ответила она. – Только вдвоем.

Быстро шагая, они нашли укромную полянку в стороне от тропы и занялись там любовью. Из-за новизны ощущений, свежести чувств обоих охватывало радостное волнение.

Расслабленному, Хакману захотелось нежности, и когда Джулия вновь надела просторное платье, обнял ее и снова уложил в высокую траву.

– Джулия, я люблю тебя.

Она поцеловала его в шею возле уха.

– Я тоже тебя люблю.

Прошлой ночью они повторяли эти слова снова и снова, и всякий раз они звучали как первый.

Сегодня Хакман слишком много размышлял о мистике в своей жизни, поэтому сейчас позволил себе не замечать той иллюзорности происходящего, которая окружала Джулию. И дело вовсе не в том, что Джулия держалась холодно или норовила отстраниться; напротив, она всегда первая тянулась за поцелуем и лаской. Она будто угадывала каждую его прихоть, как и он – ее, поэтому и духовно, и телесно они полностью друг друга удовлетворяли.

Но даже обладая Джулией, он не чувствовал ее рядом с собой.

Грозовая туча, которая появилась еще днем, почернела, ветер с моря с ровным шелестом скользил по высокой траве вопреки расхожей фразе про «затишье перед бурей». Вдалеке рокотал гром.

Джулия заерзала и перевернулась на спину. Она глядела в небо. До заката оставалось два часа, скоро ей настанет пора возвращаться в Мэйден-Касл.

Хакмана начинали бесить эти встречи урывками. Спустя какое-то время он произнес:

– Джулия, давай ты уйдешь из Мэйден-Касла. Давай жить в Дорчестере, вместе. Найдем жилье…

– Нет. Нельзя!

Хакмана поразило, до чего резко и решительно она это сказала.

– Что значит нельзя?

– Я не могу уйти из общины.

– Она для тебя важнее?

Джулия повернулась к нему и положила руку на грудь, легонько поглаживая. Ее прикосновение было совсем чуждым, непривычным.

– Давай не будем об этом спорить.

– Спорить? Какие к черту могут быть споры! Ты вообще меня любишь?

– Разумеется.

– Тогда и спорить не о чем. Джулия, я так сильно тебя люблю, что не в состоянии…

– Дэвид, не надо. Я просто не могу сейчас взять и уйти из общины.

– Сейчас? А потом?

– Потом тоже вряд ли, – не сразу ответила она.

Оставался еще один вопрос, который Хакман никогда не задавал, предпочитая не знать правды, но молчать больше было нельзя.

– У тебя кто-то есть, – негромко произнес он. – Дело в другом мужчине?

Тихо, очень тихо она ответила:

– Конечно.

– И кто же…

– Дэвид, не важно! Я все равно уже бросила его ради тебя. Ты мне веришь?

– И все же, кто он?

– Ты его не знаешь. И имя тебе ничего не даст. – Она уселась и посмотрела ему в глаза. Ветер играл с ее волосами, а за спиной нависала грозовая туча. – Не спрашивай. Лучше представь, что я ничего не говорила.

Хакман, сгоравший от ревности, ее не слушал.

– Я видел его! Тот парень с бородой… из мастерской. Грэг, кажется?

Она пренебрежительно фыркнула, хотя в глазах все равно отразилась тревога.

– Это не Грэг. Я же говорю, ты его не знаешь.

– Он тогда вел себя очень странно.

Джулия решительно качнула головой:

– Грэг всегда такой. Просто он знал, что ты из комиссии. Вот и хотел содрать побольше денег.

– Тогда кто же мой соперник?

– Просто еще один мужчина. Ты его не видел и вряд ли когда увидишь. И вообще не важно, кто он.

– Для меня – важно.

Джулия ведь может и врать… Хакман помнил, как тем утром в крепости Грэг ерничал и бросал на Джулию ревнивые взгляды…

– Дэвид, прошу, не спрашивай. Я люблю тебя. Ты мне веришь?

– Значит, давай жить вместе.

– Не могу.

– Раз так, назови еще хоть одну причину, кроме этого мужчины, почему ты не можешь уйти.