Сны пробуждения. Осознанные сновидения и метод «Осознанного сна и сновидений»

Когда я говорю о молитве, это не совсем то, о чем вы можете подумать. Возможно, когда мы молимся, на наши молитвы отвечает не какой-то внешний Бог или Будда, но наша собственная божественная природа Будды бессознательно направляет наше поведение, чтобы оно пришло в согласие с действиями, необходимыми для достижения предмета этих молитв. Молясь об определенной перемене в нас самих, мы начинаем создавать мощную новую привычку, которая со временем приведет к проявлению перемены, о которой мы молились. Другими словами, на наши молитвы отвечает не просто какое-то внешнее божество, а наша собственная просветленная природа.

Я обнаружил, что когда верующие люди тратят несколько минут перед сном на молитву о ясном осознавании их личного воплощения просветления, будь то Будда, Иисус, Аллах, Вселенная или их собственное высшее Я, это может быть эффективнее, чем все научно обоснованные техники осознанности, вместе взятые. Когда мы наделяем наше сфокусированное намерение силой, которую несут эти просветленные архетипы, оно становится чем-то гораздо большим, чем просто «надежда на осознанное сновидение».

Молитва была для меня одним из камней преткновения, когда я только познакомился с буддизмом в 17 лет. Будда отказывался признавать какого бы то ни было Бога или божества-создателя вне нас самих, и изначально буддизм меня привлек именно этим, но когда я начал заниматься, то обнаружил, что меня просят молиться все время. «Молиться кому? Молиться о чем?» – думал я. Затем оказалось, что в тибетском буддизме мы молимся не Богу-создателю или какому-то внешнему божеству, а просветленному потенциалу, находящемуся во всех нас, – или в виде внешних олицетворений просветления в форме будд, просветленных архетипов и великих мастеров, или в виде внутреннего потенциала неотъемлемой природы Будды во всех живых существах. В буддизме важно не кому молиться, а преданность самой молитвы [60].

Это было уже более приемлемо для меня, но затем однажды я наткнулся на хорошо известную «Историю собачьего зуба», и все стало кристально ясно. Вот она в моем собственном пересказе…