Соблазнение принцессы‑дикарки

– Я привыкла к ферме, – ответила ей Делани. – Скот и растения – известные нарушители людского спокойствия, но с ними нужно управляться. Я бы не сказала, что меня когда‑либо пугало позерство.

Делани ожидала гнева или даже надменного оскорбления, которое она получила от мажордома.

Но вместо этого старушка захихикала.

– Чудесно! – воскликнула она, хлопая в ладоши. – Ты дикарка и ведешь себя почти оскорбительно, и поэтому ты совершенна. Будет весело.

Она жестом указала Делани на место во главе стола, продолжая смеяться, и уселась напротив нее.

– Иди сюда, – позвала она Делани, пока та колебалась. – Здесь все кажется тебе довольно странным, включая меня, но еда феноменальная.

Делани села за стол, и старушка бодро позвонила в колокольчик. Слуги вошли и принесли подносы с едой.

– Сегодня мы только поедим, – сказала Синьорина, когда Делани моргнула, глядя на груды тарелок перед собой. – Этикетом займемся завтра.

Делани была потрясена, потому что провела на удивление приятный вечер в компании Синьорины. Только улегшись на широкой кровати, она вспомнила, что на самом деле ей не следует ничему радоваться в этом замке.

– Ты должна придумать, как не выйти замуж за этого мужчину, – строго сказала себе Делани. – Или по крайней мере больше узнать о Монтань и о себе.

Но она уснула до того, как придумала план действий.

А потом прошла неделя, и Делани поняла две вещи. Во‑первых, она не торопилась придумывать план и не понимала почему. Во‑вторых, она поняла, что Каэтано расписал для нее каждый день предстоящего месяца.

Днем она примеряла одежду, и в просторных шкафах ее апартаментов появлялось все больше нарядов. Три веселые служанки одевали Делани для каждого приема пищи, кроме завтрака, который ей разрешали съесть в халате, пока они рассказывали ей, как пройдет ее день.

Делани твердила себе, что ненавидит эти вещи, но, если честно, ей очень понравилась одежда, которую для нее подобрали. Ей нравились прически и макияж, который она никогда не делала. Она все больше привыкала к незнакомке, которую видела в зеркале.

Она читала книги и узнавала историю Арчиери и Монтань. Но иногда поздно ночью, лежа в постели, она задавалась вопросом: если Каэтано так поцеловал ее, пока она была в футболке с надписью «Средний Запад – лучший», то что произойдет, если он увидит ее такой, какая она стала? Но даже когда она мечтала о поцелуях с ним, она не могла отделаться от мысли, что он ее враг. Иногда она грустила по этому поводу, а иногда дрожала.

Каждую ночь она засыпала, планируя проснуться и потребовать, чтобы его отвезли к королеве Эсме. Ей хотелось посмотреть в лицо этой женщины и понять, что она не похожа на нее.

Однако каждое утро Делани просыпалась и не предъявляла таких требований. Возможно, в глубине души она боялась встретиться с королевой и получить неопровержимое доказательство того, что они – мать и дочь.

Большую часть времени Делани проводила с Синьориной. Обычно они обедали и пили чай, и Делани училась манерам и обычаям. Оставаясь вдвоем, они чаще всего хихикали. Когда к их трапезам присоединялся кто‑то еще, Делани практиковалась в том, что Синьорина называла искусством ведения беседы.

– Любой человек умеет говорить, – сказала Делани, когда впервые занялась этим.

– И все, что они делают, – это просто разговаривают, – ответила Синьорина. – Они говорят и говорят, а мир тем временем рушится. Говорение – не искусство, а обычное шевеление губами и издавание звуков, которые собираются в фразы. Нас с тобой интересует беседа, которая является не просто искусством, а недооцененным и потерянным искусством, на мой взгляд.

– Мы же сейчас разговариваем, – возразила Делани.

Средиземноморское солнце заливало все вокруг, пока они сидели в пышном саду вдали от частных дворов. У них над головами пели птицы и весело жужжали пчелы.

Синьорина поставила чашку и улыбнулась:

– А ты назвала бы наш разговор элементом искусства, дорогая?

Делани была вынуждена с ней согласиться.

– На мероприятиях, которые ты будешь посещать, никто не говорит о себе, – сказала ей Синьорина, высоко подняв чашку. – Там не место для личных откровений, признаний или монологов, – продолжала Синьорина. – Можно откровенничать со своими близкими или делать записи в дневнике. Смысл хорошего разговора в том, чтобы увлекать. Тебе придется общаться на множество тем, не раскрывая того, о чем тебе хотелось бы умолчать. При этом ты должна заставить своего собеседника раскрыться перед тобой. Такое общение похоже на танец.

– Я не умею танцевать. – Делани стряхнула крошки от булочки с платья, которое наверняка стоило дороже, чем вся ее предыдущая жизнь. Она застенчиво посмотрела на свою учительницу. – По‑моему, это очевидно.

– И это придется исправить, – смеясь, произнесла Синьорина. – Но сначала мы с тобой будем разговаривать.

И чем дольше они практиковались, тем лучше Делани понимала, зачем это ей. Умение вести беседу покажет миру, кто она такая. У нее не было иллюзий по поводу того, что Каэтано скроет результаты анализа ДНК, выйдет она за него замуж или нет.