Соблазны несвободы. Интеллектуалы во времена испытаний

Во время войны Шпербер вступает в Иностранный легион, потом перебирается в неоккупированную часть Франции, а оттуда — в Швейцарию. Мы уже говорили о его непродолжительном пребывании на службе у французского правительства в послевоенное время. В дальнейшем, однако, Шпербер выступает главным образом как писатель. Обе его большие трилогии — «Как слеза в океане» и трехтомная автобиография[322] — примеры замечательного анализа эпохи, предложенного автором, который сумел полностью избавиться от соблазнов несвободы и стать сторонником открытого общества. «Я показал, что нелегко оставаться свободным, а значит, среди прочего, плыть против течения как раз в тот момент, когда вода бурлит и увлекает тебя в противоположную сторону. Но и в такие минуты можно верить, что у свободы великое будущее».

Шпербер все больше сближался с Раймоном Ароном (и все больше отдалялся от Жан-Поля Сартра). Он и Арон сотрудничали в личном «кабинете» министра культуры Мальро. В Конгрессе за свободу культуры они отстаивали общую позицию. Как пишет в своих «Мемуарах» Арон[323], после скандала, раскрывшего источники финансирования Конгресса, «два вопроса встают перед нами, Дени де Ружмоном, Манесом Шпербером, Пьером Эмманюэлем и всеми остальными, тем или иным образом работавшими в рамках Конгресса: должны ли были мы знать или, по крайней мере, догадываться? Если бы мы знали, откуда идут деньги, то должны ли были отказываться от любого сотрудничества?» Арон судит строго: «Нам не хватало пытливости», — говорит он, а если бы мы узнали истину, то, вероятно, отказались бы от сотрудничества, «хотя в конечном счете такой отказ представлялся бы неразумным». Ничем не отличалась реакция Исайи Берлина, регулярно печатавшегося в журнале Encounter. После обнаружения источников финансирования журнала он в 1967 г. отказался от сотрудничества с ним, так пояснив свой отказ: «Вообще говоря, я ничего не имею против того, что деньги поступали из американских источников, я был (и остаюсь) настроенным проамерикански и антисоветски, и если бы источник был назван открыто, это меня нимало не смутило бы… Смутило меня и таких, как я, то, что журнал, постоянно настаивавший на своей независимости, финансировался, как выяснилось, американской спецслужбой».

Что же произошло? Такое предприятие, как Конгресс за свободу культуры, естественно, нуждалось в деньгах. Особенно больших спонсорских вливаний требовали журналы. Объединявшиеся вокруг них интеллектуалы довольствовались заверениями, что деньги поступают «из американских фондов». Так и было в действительности. Деятельность Конгресса финансировалась Фондом Рокфеллера и Фондом Форда. Более того, американский верховный комиссар Джон Макклой учредил Управление по связям с общественностью (Office of Public Affairs, OPA), поддерживавшее возрождение культурной жизни в Германии.

В 1950 г. руководителем Управления стал Шепард Стоун, один из тех выдающихся промоутеров культурного развития, которых так часто рождала Америка — страна, у которой нет собственного министерства культуры! Стоун (до 1929 г. Шепард Артур Коэн) родился в 1908 г. в городе Нашуа, Нью-Гэмпшир, в семье эмигрантов из Литвы. Его отец был состоятельным человеком, и это позволило Стоуну в начале 1930-х учиться в Берлине, где в 1932 г., незадолго перед тем, как двери захлопнулись, он защитил под руководством Германа Онкена[324] диссертацию «Германия, Данциг и Польша, 1918–1932». После возвращения в США Стоун стал репортером New York Times, освещал текущие события, а по окончании войны вернулся в Германию в мундире офицера оккупационных войск.

Шеп Стоун не принадлежал к числу публичных интеллектуалов, но он знал их всех, поскольку был — еще до того, как этот термин вошел в моду, — специалистом по сетевым технологиям. Это позволило ему занять в 1952 г. стратегически важный пост руководителя международного отдела в Фонде Форда. В лучшие времена существования Фонда этот превосходно организованный отдел выполнял функцию «министерства» внешней политики США в области культуры. Конгресс за свободу культуры принадлежал к числу любимых детищ Шепа Стоуна. После скандала он, президент этой организации, даже уехал в Париж. Спустя некоторое время Стоун вернулся в Берлин, где оставался до преклонных лет, исполняя должность директора Института Аспена[325]. Изданная к его 80-летию «Книга друзей» свидетельствует о глубоком и широко признанном влиянии Стоуна.