Собрание сочинений в шести томах. Т. 5: Переводы. О переводах и переводчиках

Сквозь апрель смеялась весна
И плескалась смехом
От ствола к стволу, от зари к заре,
Пел ли мальчик, напевал ли старик,
Откликаясь каждому оклику.
С виноградною лозою в руке
Она шла к зеленому пруду,
Где я срезал, чтобы спеть ей привет,
Самую зеленую из тростинок.
Лето спит щекой на руке,
И в разжатых пальцах – дремлющий колос.
Спящий серп обещает выжать степь
До краев синевы, где серп небесный.
Время каплет, в струйке ручья —
Мертвый лист, и увядает цветок,
Тополя поворачивают тени,
И рассвет
Серебро моей цевницы красит в золото.

Сквозь туман улыбалась осень,

Лоб в морщинах, руки в жилах, ноги в крови.
Виноградари обирали гроздья
И в больших корзинах несли в давильни,
Окликали ее, а она ни слова.
Она шла с неживой улыбкой, тихая,
От лозы к лозе, от ручья к ручью,
Все суровее, все высокомернее,
И ей слышался в неостывшем вечере
Плач зимы в почернелых тростниках.

Ноша 18/40

Оставь меч, оставь свирель.
Перевей тирс меркуриевыми змеями.
Час покоя. Жар зари стал пеплом заката.

Пусть тростник на том берегу

Ждет другого, чтобы запела флейта.
Лавр бойцов – лишь сень над асфоделями.

Свет зари, злато полдня, черная ночь.

Жизнь – покой для прожившего и отжившего.
Кровь из раны не бьет, а лишь сочится.

Радость, Горе, Любовь перецвели.

Рыжегривая Гордыня подмята Участью.
И Надежда заблудилась на гнутых тропах.

Брось свирель и меч. Стебель вял, сталь иззубрена.

Ясный день, ненастный день – ночь одна.
Изваяй гробницу всему, что в памяти.

Страх прошел, как жизнь. Встреть приветливо

Жезл Меркурия, две свитых змеи —
Ключ к покою.

Ключ

Не спеши
В жизнь, где плоть – как цветы, и плоды – как золото,
Кипарисы – как грусть, а тростник в ветру – как радость:
Прежде пусть вручит тебе Рок
Ключ от долгого твоего приюта.

А потом ступай себе в путь

Меж двух спутниц, Надежды и Любви,
Одна – с пальмовой ветвью и черной флягой,
А другая – с тяжкой гроздью и вздетым зеркалом.
Будут море, грозный лес, гневное золото
Нив под светлым ветром; нагое лето
Даст губам твоим пьяный плод в раскрытой раковине;
Брызнет персик, хрустнет в зубах
Отзвучавший свою песню тростник;
Будет ветер мчать, вода смеяться сквозь плач,
И напористый ливень, и робкий дождик
От первого листка до последнего цветка.

Но когда наступит осень, вечер и в тяжком

Золоте дубрав по дороге вдаль
Канут друг за другом Любовь и Надежда, —
Ты услышишь ли у черного твоего пояса
Ключ,
Кованный из золота, железа и меди
Для дрожащей руки перед замком
Вечных врат, где створы – мрак и пороги – ночь?

«Моя песня…»