Сочинения в четырех томах. Том 2

Я купил программу. Герцогу принадлежал жеребец-двухлетка по кличке Громовой. Я наблюдал, как герцог и Энни разглядывают его на выводном круге. Один с невинной, нескрываемой гордостью, другая с внешней безучастностью. Началась скачка. Тот самый жокей, о котором они говорили, что он не справляется, действительно, по моему непросвещенному мнению, справлялся плохо. Герцог воспринимал неудачу с очаровательным спокойствием, убеждая Энни, что Громовой в следующий раз проскачет лучше. Она улыбнулась, выражая свое согласие, и одарила жокея взглядом, который мог бы пронзить стальную плиту.

После этого они обсудили достоинства взмыленного жеребца стать за статью, похлопали его по шее и бокам, отправили с конюхом в конюшню, и герцог повел Энни в бар, так что я встретился с ней только в перерыве между предпоследними и последними скачками.

Она молча выслушала меня, когда я объяснил ей свое желание разрешить тайну с бомбой и попросил ее помощи.

— Но я не знаю, чем я могу быть вам полезна!

— Не будете ли вы добры сказать мне, насколько хорошо майор Тайдермен знаком с мистером Гольденбергом и каким образом они установили, как должен Рудиментс проскакать в различных заездах?

— Это не ваше дело, — мягко произнесла она.

Я хорошо понимал, что таится под этой внешней мягкостью.

— Знаю.

— И вы слишком дерзки.

— Да.

Она посмотрела мне прямо в глаза и постепенно лицо ее стало хмурым.

— Я очень люблю Мидж и Ненси Росс, — сказала она. — Но не понимаю, как то, что я могу рассказать, может оказаться полезным для вас. И, конечно, вовсе не желаю, чтобы этим девочкам было плохо. Последний случай был несколько опасен, не так ли? И если Руперт Тайдермен мог пойти на это… — Она о чем-то задумалась. — Буду вам признательна, если вы сохраните в тайне то, что я вам сообщу.

— Конечно.

— Очень хорошо… Я знаю Руперта очень давно. Проще говоря, с детства. Он лет на пятнадцать старше меня… Когда я была подростком, он казался мне блестящей личностью, и я не понимала, почему люди задумывались, замолкали, когда о нем заходила речь. — Она вздохнула. — Став старше, я, конечно, все поняла. В молодости он был необуздан. Просто вандал, хулиган, в те годы хулиганство не было таким обычным явлением, как в наши дни. Он одалживал у всех родственников и знакомых деньги, необходимые ему для каких-то великих свершений, и никогда не возвращал. Однажды его родные избавили его от больших неприятностей. Он продал картину, оставленную ему на хранение, и истратил вырученные деньги… О, он совершал много подобных поступков. Наступила война, и Руперт вступил в армию добровольцем и, если не ошибаюсь, всю войну жил хорошо. Кажется, он служил в инженерных войсках… Но после окончания войны ему тихонько предложили подать в отставку за подделку чеков.

Энни нетерпеливо мотнула головой.

— Он всегда был глупцом в отношении самого себя… Демобилизовавшись, он жил на деньги, оставленные ему дедом, и на то, что удавалось выманить у друзей.

— Включая вас? — спросил я.

Она кивнула.

— О, да. Он обладает даром убеждения. Деньги ему всегда нужны для чего-нибудь необычайно важного и внушающего доверие, но обычно его преследуют неудачи… Однажды, в этом году, в феврале или марте, он появился у меня и рассказал, что затеял одно дело, которое обогатит его.

— Что за дело?

— Не знаю. Он сказал только, чтобы я не тревожилась, все было в рамках закона. Он вступил _с кем-то в компанию для осуществления совершенно верной идеи, которая сделает его богатым. Я уже десятки раз слышала такие заверения. Разница заключалась только в том, что на этот раз он не просил дать ему денег…

— Что же ему было нужно?

— Он попросил познакомить его с Бобби Вессексом. Как бы невзначай сказал, что хотел бы встретиться с ним… По-видимому, я так обрадовалась, что он не просит одолжить пятьсот или сколько там фунтов стерлингов, что пообещала ему устроить свидание с Бобби. Глупо с моей стороны, но это показалось мне не имеющим никакого значения…

— Что же случилось дальше?

Она пожала плечами.

— В начале сезона они оба оказались в Донкастере, и я представила их друг другу. Самое обычное знакомство. Затем Руперт появился вместе с этим Гольденбергом… — Она нахмурилась. — Сказал, что Бобби Вессекс доверил ему решать вопросы участия Рудиментса на скачках. Я позвонила Бобби, и, к моему удивлению, это оказалось правдой. Бобби дал ему картбланш в отношении Рудиментса. Бобби такой доверчивый… Любой зрячий человек сразу бы увидел, что Гольденберг мошенник, но Руперт уверил меня в обратном, заявив, что букмекеры не принимают от Руперта ставок в долг, а для тотализатора необходимы наличные деньги.

— И после этого их план дал осечку?

— В первый раз Рудиментс выиграл, и они сорвали большой куш. Я сама подсказала им, что эта лошадь выиграет. Должна выиграть. Ставки принимались из расчета ста к шести, и они были на седьмом небе.

— А в следующий раз Кенни Бейст снова выиграл, хотя должен был проиграть?

Она удивленно посмотрела на меня.

— Значит, вы поняли, о чем они разговаривали?

— Случайно.

— Руперт очень неблагоразумен.

Я вздохнул.