Сочинения в четырех томах. Том 3

— Мне кажется, вы сочтете это вполне возможным. И даже необходимым. Иного выхода у вас нет. А о том, чтобы уйти из газеты, нечего и думать. — Дотронулся до провода носком ботинка. — Вы же не можете день и ночь караулить свою жену до самой ее смерти.

— Хорошо, — медленно проговорил я, — буду писать, что вы скажете.

— Вот это другое дело.

Бедный, бедный старина Берт Чехов, с тоской подумал я. Вниз, на тротуар, с седьмого этажа… А мне даже не удастся застраховать жизнь на сумму, достаточную для оплаты пребывания Элизабет в клинике до конца ее дней.

— Приступим прямо на этой неделе, — сказал Вьерстерод. — К воскресенью вы подготовите статью, где опровергнете за неимением фактических доказательств все написанное вами раньше. Это отчасти восстановит положение дел, создавшееся до вашего вмешательства.

— Хорошо. — Я осторожно дотронулся до правого плеча. Вьерстерод взглянул на меня и кивнул.

— Вам это надолго запомнится, — рассудительно вымолвил он. — В утешение могу сказать, что многие из тех, кто перебегал мне дорогу, ныне покойники. Вы принесете больше пользы живым. Если будете писать, что прикажут. Тогда и жена ваша будет цела и невредима, и моему шоферу не придется возиться с вами.

Его шофер, не знаю только, понимал ли он это или нет, был лишь бледной тенью мальчиков Бостона. Теперь, вопреки всем страхам, мне казалось, что те, с кастетами, были куда опаснее. Для Росса его работенка была ремеслом, давно надоевшим и утомительным. Ни сломанных ребер, ни ощущения разбитости в теле. На этот раз я даже мог передвигаться.

Вьерстерод сохранял невозмутимость.

— Странно, что вас так печалит участь мужа после того, как он позволил себе переспать с цветной девкой.

Она закусила губу и отвернулась. Он уставился на меня немигающим взглядом.

— Так вы ей рассказали?

Отвечать было бессмысленно. Если бы тогда, во вторник, я сказал ему, где Тиддли Пом, то избавил бы себя от стольких страданий и треволнений. Мне не пришлось бы рассказывать Элизабет о Гейл. Я уберег бы ее от всего этого кошмара. В памяти всплыли последние слова Берта Чехова: — «Именно те, кто не понимает, где надо вовремя остановиться, получают самую страшную взбучку… Я имею ввиду на ринге».

Боль в спине разливалась по всему телу. Я смертельно устал сидеть на этой проклятой табуретке. Пусть миссис Вудворд ее заберет. Не желаю больше видеть ее у себя дома.

— Дайте ему выпить, — сказал Вьерстерод Россу.

Тот подошел к столику, где стоял поднос с бутылкой виски, двумя стаканами и малверской водой. Он отвинтил крышку, взял стакан и вылил в него все содержимое, почти половину бутылки. Вьерстерод кивнул:

— Пейте.

Росс подал мне стакан. Я сидел неподвижно, уставясь на него расширенными глазами.

— Ну! — сказал Вьерстерод. — Пейте.

Я мотнул головой. Он придвинул ногу к розетке. Я поднес стакан ко рту и отпил глоток. Прыгай через горящий обруч, коли тебе велят!

— До дна, — произнес он, — и быстро.

Почти целые сутки во рту у меня не было ни крошки. Несмотря на всю свою выносливость, мысль о целом стакане спиртного на пустой желудок вовсе не казалась забавной. Но выбора не было. Ненавидя Вьерстерода всеми фибрами души, я осушил стакан до дна.

— Похоже, урок пошел ему на пользу, — заметил Росс.

Минут пятнадцать они простояли молча, наблюдая за мной.

Наконец Вьерстерод сказал:

— Встать!

Я встал.

— Повернитесь кругом.

Я повернулся. Пошатнулся. Едва устоял на ногах. Вьерстерод удовлетворенно кивнул.

— Ну вот, пожалуй, и все, мистер Тайрон. На сегодня все. Постарайтесь, чтобы мне понравилась воскресная статья. Для вас будет лучше, если понравится. В ваших же интересах.

Я кивнул. И напрасно. Страшно закружилась голова. Я едва не потерял сознание. Виски проникал в кровь с ужасающей быстротой. Не произнеся больше ни слова, Росс и Вьерстерод вышли из комнаты. Как только за ними захлопнулась входная дверь, я, пошатываясь, побрел на кухню. Элизабет окликнула меня, но я не мог тратить время на объяснения. Схватив с полки банку с солью, насыпал в стаканчик на добрых два дюйма и добавил столько же воды.

Размешал пальцем. Искать ложку некогда, дорога каждая секунда. Отпил глоток. Семь морей и океанов слились в одно, вот на что это было похоже по вкусу. Жгло горло. С трудом удалось осилить еще глоток. Я давился этой смесью, пока она наконец не сделала свое дело и не начала выходить обратно, унося с собой остатки виски.

Стоя над раковиной, я содрогался от рвоты. Действие алкоголя, как и следовало ожидать, начало сказываться быстро. Помутненное сознание, нарушенная координация движений. И никакого противоядия, за исключением времени.

Время… Прошло, наверное, минут двадцать, как я выпил эту гадость. Иначе через десять минут я был бы мертвецки пьян.

Не знаю, зачем Вьерстерод заставил меня пить, с каким-то дальним прицелом или просто из подлости. Но все это ужасно спутало мои планы.