Сочинения в двух томах

Вели престать нас звать бунтовщиками:

Мы пред твоим величеством, голубчик,

Ниже в малейшем не повинны! Токмо

Что о душе печемся, бога ради...»

Слыша шаги, поспешно кладет книгу на место и становится к стене. Входит странник, несет бурак с водою; проходит мимо Гриши, не замечая его и продолжая богомыслие.

Странник

Из глубины паденья моего,

О господи, к тебе взываю, грешный!

Вонми моим рыданиям и призри

С высот твоих, есмь немощен и шаток,

И дух мой, аки вал морской, всечасно

То в небеса пред светлый лик твой рвется,

То падает во ад кромешный паки!..

(Ставит бурак на стол, достает медный складень

и готовится стать на правило.)

Гриша

(робко подходя к нему)

Не прогневись, благоутробный отче:

Аз грешный... аз, учительского слова

Из уст твоих желающий услышать...

Странник

Ох, что ты, сыне?.. Мне ль учительское слово

Кому держать! И сам бы поучился

От мудрого! Сам возлюбил бы плеть

Духовную от праведного мужа!

Гриша

Позволь с тобой на правило мне стать!

Странник

Нельзя!

Гриша

Я тоже старой веры, отче!

Странник

Что ж старой? Все вы нынче — пестряки!

(Садится.)

Да! благодать давно взята на небо!

Вселенная пуста, и стадо верных

День ото дня в миру оскудевает!..

Ты грамотный?

Гриша

Почитываю книги,

Да одному не всё-то в них понятно!

У нас народ на фабрике всё буйный

И токмо что рекутся староверы.

Вот иногда у постояльцев спросишь, —

Да знающих не много между ними.

Странник

Коль грамотен еси, то прочитал ли

И помнишь ли, что писано о верных?

(Читает наизусть.)

Егда Христос приидет паки в мир,

Обрящет ли свою он веру чисту?

Он приидет в великие хоромы

С златым шатром, с подзоры и убрусы;

Покои ж багрецом наряжены;

И в тех покоях восседят мужи,

Во ферязях, сырцом и златом шитых;

А на столе и лебедь, и журавль,

И сахары, и всякое печенье,

И, жемчугом унизаны, подносят

Вина им в сребряных сосудах жены,

И поклоняются им, и лобзают,

Греховной срамоты не убояся,

Усты в уста. Он скажет: «Блудодеи

Вси суть они, и не мои суть овцы!»

Он приидет к властям, к архиереям;

Узрит: един с блистанием на митре

И злата, и жемчужных херувимов,

И бархатом на мантии кичася,

На башмаках же крест Христов имея,

Чтоб скверными топтать его ногами;

И вкруг синклит его, попы и мнихи,

И римские певцы, партесным пеньем

Не божью, а его поющи славу;

И все думцы его в парчах и камнях,

Окрест его седяще полукругом;

И купно всем собором измышляют

Погибель христианству, наказуя

По всей стране противящихся им

Во срубах жечь, и вешать на крюки,

И зарывать живых по перси в землю;

Он скажет: «Се не пастыри, а волки!»

В пустынях лишь, в лесу, забегших в горы

Найдет подвижников: им же молитва —

Кормленье, слезы — утоленье жажды,

И беса посрамление — веселье,

Гонение — сговор, а смерть — невеста...

И скажет он: «Со мною вы пребысте,

И с вами аз, отныне и вовеки».

Гриша

(в умиленьи)

Ты наизусть святые книги знаешь!

Вот всю бы ночь, кажись, тебя прослушал!

Странник

Великий змий вселенную обвил

И царствует... Про змия-то читаем:

«И было зримо, како по ночам

Сей змий, уста червлены, брюхо пестро,

Ко храмине царевой подползал,

И царское оконце отворялось,

Царь у окна сидел, а змий, вздымаясь

По лестнице клубами, подымался

Вверх до окна и голову свою

Великому царю клал на плечо.

(И так он был огромен, что лежал

По лестнице всем туловищем темным,

А хвост еще из патриаршей сени

Не вылезал.) И так, к цареву уху

Припав, шептал он лестные слова:

«Не слушай честных старцев, о царю!

И старых книг, владыко, боронися!

Бо тесноты они тебе хотят!

А полюби, царь, Никоновы книги:

В них обретешь пространное житье,

И по средам и пятницам всеястье,

И телесам твоим во услажденье

Все радости мирские и утехи».

Гриша

Про змия, отче, я читал и знаю.

Исшел из ада он и днем являлся

Под видом Никона лжепатриарха,

А ночью принимал опять вид змия.

Про Никона написано еще:

Его видали, как в златой палате

От многих он бесов был почитаем.

Они его садили на престол,

Венчали, как царя, и лобызали,

И кланялись ему, и говорили:

«Ты больший брат наш и любезный друг

И нам поможешь крест Христов сломити».

Но это всё стоит про никоньянцев,

И в их-то веру змий пустил свой яд.

Странник

Во все! во все!.. От змея народились

Змееныши; чуть вылезли из яиц —

И выросли, и стали жрать друг друга,

И своего отца грызут, — и все

В единый клуб свились, дышащи злобой

И лютости огнем распалены.

В писании стоит ведь явно: «Внидут

В селенья праведных и сластолюбцы,

И блудники, и тати, аще добрым

Очистятся постом и покаяньем,

Но в оное не внидет ни богатый,

Ни еретик». А ваш Андрей Денисов

Что сотворил? Когда явился Петр,

То был уж сам антихрист во плоти:

Одел себя и весь свой полк звериный

В немецкие кафтаны и по царству:

Их разослал ниспровергать законы

Отечески и свой регламент ставить;

И позавел он разделенье в людях,

И свар, и бой, и брань междуусобну;

И вывез клеймы он из римских стран,

И стал клеймить везде себе людей;

А на кого уж то клеймо легло —