Сочинения в двух томах

Рыба, плоды, петухи! крики ослов и старух!..

Она Что там за шум был, когда я тебя наконец увидала?

Он Право, не знаю... Но вдруг ты мне мелькнула в толпе...

Она Точно в челне сквозь высокий тростник, в тесноте ты пробился...

Он И очутилися вдруг в шумной толпе мы одни!

Она Помню, я слышала только, как сердце в груди моей билось...

Он Рядом пошли мы с тобой... в очи друг другу глядя...

Она Так, как теперь ты глядишь, и с такою же тихой улыбкой...

Он Как ты прекрасна была, солнцем облита живым!

Она Вышли мы за город...

Он Море блистало в дали серебристой...

Она Всё это, милый, теперь кажется сказкою мне!

Он И без волшебника сказка! без царского сына, царевны!

Она Это — поэма, мой друг!

Он Милая Муза моя!

Она Тише! венки изомнешь... О, как скоро стемнело сегодня!..

Как же хорош и как смел на этом пире ты был!

   <1861>

АЛЕКСИС И ДОРА

(Пересказ гётевской элегии)

Ах, неудержно вперед, неудержно всё дале и дале

Мчится на всех парусах в синее море корабль!..

След его длинной темнеет струей, и, сверкая, дельфины

Весело прыгают в ней, словно добычу ловя.

Кормчий на снасти глядит — точно музыку слушает: лихо,

В добрую пору пошли! Ветер попутный как раз!

Очи пловцов и мечты их, как флаги и вымпел летучий,

Весело смотрят вперед... Духом поник лишь один.

К борту склонясь корабля, он всё смотрит, как горы бледнеют,

Берег уходит из глаз... вот уж из виду пропал...

«И у тебя, моя Дора, — он шепчет, — уж скрылся из виду

В море корабль мой и я, милый твой, друг твой, жених!

Тщетно и ты меня ищешь, с высокого берега смотришь,

Вкруг безответна на всё, думой в себя погрузясь!..

Сердце, прижавшися раз к моему, всё не может утихнуть!

Мысль твоя новую жизнь тщетно стремится обнять!

Миг это был, только миг, но он вдруг перевесил все годы,

Мной прожитые во тьме, в сонном, тупом забытьи.

Словно удар громовой, словно молния в сердце упала,

Спавшие силы в груди радостно вдруг пробудив.

Словно совсем я другой, и смотрю на себя с любопытством.

Прежняя жизнь моя вдруг смысл получила в глазах...

Так стихотворец в стихах на пиру предлагает загадку,

Скрывши значенье ее в образах, звуках, цветах;

Каждым любуешься порознь, но вместе всё дико и странно;

Если ж разгадку нашел, вдруг получает всё смысл.

Вот и разгадка моя! Всё, что в жизни за счастье считал я,

Словно уходит во мрак. Всё заслоняя собой,

Образ ее, незаметный доселе, один выступает...

Девочкой вижу ее: черные кудри как смоль,

Бледная смуглость лица, только длинные те же ресницы,

Черные те же глаза, тот же задумчивый взгляд...

Вот вырастает: с плодами на рынок приходит поутру,

Вот от фонтана идет с полным кувшином воды!..

Часто я думал: «А вот с головы ты кувшин свой уронишь!»

Только, как лебедь, она словно не шла, а плыла...

К морю, бывало, мы, юноши, выйдем в вечернюю пору;

Девушки тут же сидят, в тесный сомкнувшись кружок,

Смотрят, как плоские камни плашмя по воде мы кидаем;

Чей сделал больше прыжков, славу тому прокричат...

Крикнут и мне, — я ж и знать не хотел, есть ли Дора меж ними!

Все пропадают теперь, вижу одну лишь ее.

Вижу задумчивый взгляд, из толпы на меня устремленный.

Так и следит он за мной, всюду он ищет меня...

Видел ее я, как месяц и звезды видаем мы ночью, —

Разве приходит на мысль ими когда обладать?

Сад — стена об стену с нашим; бывало, калитка открыта,

Но заглянуть хоть бы раз — в мысль не пришло никогда...

Подле! так близко! Теперь же меж нами широкое море!

Ветру с неделю я жду. В скуке брожу как шальной.

Вдруг прибегает матрос, кличет: «Ветер попутный! скорее!

Тотчас канат отдаем. Вздернем как раз паруса!»

Я собираюсь, бегу. Кое-как с стариками простился...

Даже всплакнуть-то хоть раз — знали, что некогда им!

В руки мне суют припасы. Я на руку плащ, выбегаю;

Дора в калитке стоит, что-то мне хочет сказать.

«Дора, прощай!» — говорю и бегу, чуть кивнул головою.

«Можно тебя попросить, — так ведь сказала она, —

Ты за товарами едешь... цепочку давно мне хотелось...

Будь же так добр, привези, я заплачу по цене».

Спрашивать (нехотя даже!) я начал: какую, что весу?

Самую малую мне цену сказала она...

Я поглядел на нее... Да ужель это Дора?.. та Дора —

Та, что я видел вчера?.. Слеп ли я был до сих пор?

Иль изменилась она?.. То подымет стремительно очи,

То их опустит на грудь... щеки румянцем горят...

Вкруг нее, словно вкруг девственной дщери Олимпа, — сиянье!

Боги!.. А с пристани там громче и громче кричат...

«Вот захвати ты с собой, — встрепенулась она, — апельсинов,

На море негде достать, и не во всякой земле...»

Скрылась в калитку; и я вслед за ней; апельсины срывает:

Пальцы на солнце сквозят... Тени скользят по лицу...

Падает плод за плодом... Я за нею едва поспеваю...

«Будет!» — твержу, но она ищет всё лучших вверху...

«Тотчас уложим в корзину», — корзина в беседке стояла, —

Свод виноградных листов принял под тень свою нас...

Стала плоды она молча в корзину укладывать, в листья...

Ах, я боялся дышать! Сердце ж стучало в груди!

Вот и корзина готова, а я — всё стою неподвижно...

Дора! тут очи и ты вдруг подняла на меня...

Как же тут было? и что мы сказали, что вдруг очутилась